За право мстить плачу любовью - стр. 21
Начинает накрывать паника, сдавливая виски, рассеивая зрение, увеличивая ритм сердца и раскачивая нарушившуюся подачу воздуха. Непереносимость долгих касаний, тесноты объятий, близкого контакта с тестостероном вызывает удушливость, тошноту и потемнение в глазах. Меня затягивает в трясину беспомощности, забивая вязкой субстанцией рот и нос.
– Карина! Дыши! Дыши, девочка! Вдох-выдох! Давай! Вдох-выдох!
Требовательный голос вперемешку со шлепками по щекам выдёргивает из панического болота, и вечерняя свежесть наполняет лёгкие, расправляя и возвращая дыхательную функцию. Запахов сигарет, спиртного и пота больше нет. Меня обволакивает морская свежесть с нотками цитруса и хвойных смол.
Только уравновесив своё состояние, могу рассмотреть мужчину, ставшего причиной позорного обморока. Лет тридцать, плюс минус два года, высокий, а по сравнению с моими метр с кепкой просто гора каменных мышц, внушающих если не уважение, то уж точно неконтролируемый спазм в пятой точке. Чёрные волосы, коротко стриженные на висках и затылке, но с длинной модной чёлкой, смягчающей чрезмерную мужскую жёсткость на лице. Высокие скулы, прямые брови, чёткий контур полноватых губ и пронзительные глаза цвета крепкого кофе. Красив чёрт и притягателен своими горячими восточными корнями.
– Тимур, если вдруг забыла, – представляется, выпуская из своих рук, но не расслабляясь, оставаясь в готовности поймать моё качающееся тело.
– Катерина, – исправляю свою оплошность, уверенно смотря в кофейные глаза.
– Мне показалось, в первом варианте звучало Карина, – прищуривается и кривится в хищном оскале.
– Тебе показалось, – стою на своём. – Музыка громко играла.
– Хорошо. Показалось, так показалось, – соглашается, хотя всем видом показывает, что первый вариант принимает за истину. – И что же с тобой случилось, Катерина?
– Непереносимость чужих объятий. Не люблю, когда меня трогают без моего разрешения, – раскрываю свою маленькую особенность первый раз постороннему человеку. Удивительно, но ему почему-то легко об этом говорить. Что-то есть в нём, вызывающее доверие.
– Фобия? – сводит брови и заинтересованно смотрит на меня.
– Вроде того, – киваю, несколькими кадрами вспоминая, чем вызвана эта фобия. Мне нужно полностью доверять человеку, чтобы не биться в панике, когда он касается меня. Алиске тоже пришлось столкнуться с моей реакцией, затем втираться в доверие и постепенно приучать меня к своим обнимашкам.
– С рождения или приобретённая? – рассматривает, как психиатр, изучающий невменяемую зверюшку.
– Решил заняться психоанализом? – ощетиниваюсь, выпуская колючки. Не люблю, когда лезут на мою территорию, прощупывая недостатки и странности, а Тимур начал наглеть, потеряв ориентиры с незнакомой мной.
– Тихо. Тихо, девочка, – выставляет вперёд руки и показывает белизну и ровность улыбки. – Я всего лишь хочу познакомиться поближе.
– Прикольное развлечение – познакомиться поближе с девушкой, не переносящей посторонние касания. Ты идиот или мазохист? – отзеркаливаю его улыбку, благо в прошлой жизни два с лишним года носила брекеты.
– Иногда из постороннего можно стать близким, Карина-Катерина.
Его самоуверенность одновременно завораживает и пугает. Другой на его месте отнёс бы под кусток, положил на травку и свалил искать попроще вариант для бурной ночки. Этот же продолжает с интересом рассматривать, изучать, считывать эмоции.