За последним порогом. Паутина. Книга 3 - стр. 24

Я вдруг поймал себя на том, что начал вести себя в духе этого мира. Раньше меня всегда поражала такая повсеместно принятая позиция: «это не секрет, мы просто об этом не говорим», и вот теперь я и сам так говорю и делаю. Похоже, полностью проникся.

– Даже мысли не было болтать, господин, – хмуро сказал Антон. Выглядел он подавленно – осознание, что на клятвы больше нельзя полагаться, радости ему явно не добавило.

– Ну и ладно, – согласно кивнул я. – Не бери это в голову, просто имей в виду, что такая вероятность есть. Для того и нужно приглядывать за слугами, чтобы вовремя выявить попытки манипуляции или выверты психики. Но мы сильно отвлеклись от истории со Ждановой. История там простая: у Есении есть племянник, сын её покойной сестры. Мы про него даже не знали, потому что интересуемся только ближайшими родственниками, однако он жил с ней с восьми лет и был ей как родной сын. Сейчас ему девятнадцать. Год назад он связался с какой-то уличной бандой и стал соучастником грабежа. Или, возможно, не стал – Есения настаивает, что его подставили. В результате он получил семь лет, а остальные участники свалили всё на него и отделались условными сроками.

– Что-то много ему дали, – заметил Кельмин.

– Получил по максимуму. Потерпевшего там избили, а он оказался организатором и главным исполнителем.

– А остальные, стало быть, просто в стороне стояли?

– Получается так, – согласился я. – Во всяком случае, судья в это поверил. Ну, или сделал вид, что поверил.

– А почему она сразу нам не сказала?

– У них отношения напряжённые, у подростка переходный возраст и дурь в голове. Есения живёт в нашем поместье, а он в её старой квартире. Она даже не сразу узнала, что он в тюрьме, ну и стыдно ей было в таком признаваться. Хотя я думаю, что она в любом случае вскоре бы ко мне пришла, уже успела понять, что своими силами сделать ничего не может. В общем, надо в точности выяснить, что там на самом деле произошло. Если действительно дело обстоит именно так, как она рассказывает, то я попрошу князя его помиловать, а ты проследишь, чтобы бывшие друзья обходили его по другой стороне улицы.

– Уличная шайка? – поморщился Кельмин. – Наверняка на всю голову отбитые. Опять придётся какое-то братство просить на них воздействовать.

– Если будет надо, то будем просить, – пожал я плечами.

– Вообще не понимаю, почему всю эту шушеру нельзя прижать, – в сердцах сказал он. – Они ведь даже не прячутся, в открытую свои дела проворачивают.

Я с интересом посмотрел на него.

– А ты, оказывается, мечтатель, Антон, – со смешком заметил я. – Всё же чувствуется в тебе военное прошлое. Вы, вояки, любите простые решения – вот друзья, вон враги – прицеливайся да стреляй.

– Да я помню, как вы говорили, что братства сдерживают уличную преступность.

– Сдерживают, – кивнул я. – Но на самом деле их терпят совсем не за это. Их просто используют для контроля уличной преступности, раз уж их невозможно уничтожить. Точнее, уничтожить-то всю преступность можно, но так будет хуже для всех.

– Это как так? – изумился Кельмин.

– Голову включи наконец, Антон, – недовольно сказал я. – Вот давай вместе пофантазируем, что мы оказались на месте князя и хотим уничтожить преступность в княжестве. Во-первых, как у нас сейчас дело обстоит? Какие-то районы охраняет муниципальная стража, за что-то отвечает княжеская, а некоторые части города вроде нашего Масляного конца, полностью под гербовыми семействами. С таким раскладом ничего особо не сделаешь, поэтому всех этих стражников надо разогнать и создать одно мощное ведомство, которое может эффективно действовать во всём княжестве. Так?