За пеленой лжи - стр. 20
Автобус остановился, она вслед за женщиной в очках вошла в салон. Народу в автобусе было немного. Он редко заполнялся до отказа, и местные жители постоянно боялись, что маршрут отменят.
– Освобожусь только вечером.
– Тогда до вечера, – попрощался он.
Маша сжала телефон, поднялась с сиденья, на которое успела сесть, и подошла к двери. За окном ветер гнал по тротуару желтые листья.
Когда двери снова открылись, она вышла и сразу затыкала в телефон, вызывая Анатолия.
– Я не пойду на работу, – сообщила Маша. – Я передумала.
– А… неприятностей у тебя не будет?
– Не будет! – вздохнула она. – У меня уже есть неприятности.
– Ты где? – осторожно спросил он.
Маша назвала остановку.
– Сейчас подойду.
Он отключился. Маша села на лавочку и стала ждать.
Через дорогу виднелся недостроенный квартал новостроек. Когда дома заселят, город совсем перестанет отличаться от Москвы.
Анатолий не подошел, подъехал. Серая «Киа» остановилась около остановки, Маша, вздохнув, села рядом с участковым.
Анатолий посмотрел на нее и улыбнулся, а она неожиданно почувствовала себя некрасивой и убогой, хотя одета была не хуже других на этой улице и некрасивой не выглядела, просто самой обычной.
Чувствовать себя убогой ей не нравилось, и она отвернулась от Анатолия.
Участковый молча тронул машину, проехал квартал, свернул. Еще раз свернул и остановился у старого парка.
Когда-то Маша с подружками почти каждый вечер гуляли в этом парке.
– Прогуляемся? – повернулся он к Маше.
– О чем ты хотел поговорить? – она не стала вылезать из машины.
Она злоупотребляет добротой заведующей, у нее нет времени на пустые прогулки.
– Ты уверена, что у сестры было завещание? – вздохнул он.
– Уверена! – опешила Маша.
Мало того что жена Геннадия смотрит на нее как на человека второго сорта. Теперь еще участковый, который казался понимающим, своим, ей не верит, будто она мошенница какая-нибудь.
– Я уверена! – прошипела Маша, стараясь не заплакать. – Я его видела!
– Понимаешь, завещание не зарегистрировано ни в одной нотариальной конторе.
– Я его видела! – отрезала Маша. – Я что, буду сейчас всех обманывать, да?!
– Ну что ты злишься? Я не говорю, что ты обманываешь, я хочу разобраться.
– Завещание было! Я его видела!
Юля показала завещание, когда они приехали к ней с похорон. Они купили по дороге бутылку вина, из дома заказали пиццу и вдвоем помянули Геннадия.
Тогда Юля достала лист бумаги и показала Маше. Семья гражданского мужа сильно обидела сестру, и Юля была твердо намерена получить все, что ей причитается.
– Завещание было написано на бланке?
– Нет, – покачала головой Маша. – Напечатано на простом листе. Но там стояли печати, я точно помню. Там было написано, что все свое имущество Гена завещает Юле.
– Вроде бы имущества у него немного.
Маша промолчала.
– Квартира действительно принадлежит жене, я проверил.
Маша снова промолчала.
– Не хочешь прогуляться?
– Не хочу! – отрезала Маша. – Отвези меня к детскому саду.
Она опаздывала ненамного, на полчаса.
Ее разбудил будильник. Нина так давно просыпалась раньше звонка, что успела забыть мелодию вызова, которую когда-то поставила, и не сразу поняла, что за навязчивое треньканье раздается над ухом.
Со сном, который ей привиделся, расставаться было жалко. Во сне Гена, не тот, которым был в последние годы, а прежний, сильный и жизнерадостный, звал ее, стоя наверху каменной лестницы.