За кулисами театра военных действий III - стр. 3
: Имя «Джи Пи Морган» известно, наверное, во всём мире. Оно так и пишется – «JP Morgan». Как-то американские журналисты стали копаться в биографии этого сверхбогатого человека и нашли его родственную связь с известным пиратом прошлого Генри Морганом. Богатей открестился и отныне стал писаться исключительно с инициалами перед фамилией. Кроме денег, любил Джи Пи яхты. Они все у него принципиально назывались «Корсар». А на вопрос, сколько стоит их обслуживание, горделиво отвечал: «Тому, кто этим интересуется, яхта явно не по карману». А ещё был у него помощник – светлая голова, гениальный Генри Дэвисон. Правая рука Джи Пи Моргана, скромный банкир, приумноживший состояние своего начальника и сделавший Соединённые Штаты богатыми. Практически забытая сегодня личность…
У ГЕНРИ Дэвисона был ясный ум и стиснутые зубы. Он был смел и обладал необычайным магнетизмом. В любой компании его оригинальное чувство юмора и краткие замечания и оценки всегда выделялись. При этом был он замкнут и жил, как в коконе. С детства погружённый в себя, развил интуицию, научился мгновенно принимать порой неординарные, но всегда правильные решения. Генри постоянно был чем-то занят, сосредоточенно и молча что-то делал. Вообще говорил мало.
Интересно, что не сохранилось никаких писем или значимых документов, связанных с его появлением в компании «Дж. П. Морган и Ко». Разумеется, пришёл он туда по приглашению самого Джи Пи, а этот богач, как известно, был ещё менее разговорчив, не зря его прозвали «Мистер Да или Нет». Как всегда делал при первой встрече с новичком, Джи Пи предупредил Генри, что у того есть только пятнадцать секунд, чтобы подумать и ответить.
– Боюсь только одного: опыта не хватит, – глядя в глаза будущему шефу, ответил Генри.
– Принят, – старый Морган махнул рукой, показывая, что разговор окончен.
…Генри Дэвисон (часто его называли ещё Гарри) родился в штате Пенсильвания. В городке, где прошло его детство, было всё что нужно: школа, гостиница, кожевенный завод, семь церквей, салун, баня, три магазина и один банк.
Каждое воскресенье, после завтрака, семья торжественно направлялась в церковь, где все сидели, погрузившись в безмолвную молитву. Проповедь мальчику казалась очень долгой, и глаза его выискивали всё, что могло бы отвлечь. Он загибал пальцы, считая свечи на золотой люстре, свисающей с потолка, и на подносах, что стояли под иконами. Так он в пять лет самостоятельно научился складывать и вычитать в уме.
Генри исполнилось девять, когда мать умерла, оставив четверых детей, младшего – шести месяцев от роду. Потом не стало и отца. Племянников разобрали дяди и тёти, а Генри попал к бабушке. Она не расставалась с Библией, и навсегда воспитала в мальчике неприятие к любой форме святотатства. Она и помогла ему устроиться на первую в жизни работу – за десять центов в неделю протирать окна в городском банке.
В школе он всегда был в числе первых. Ему часто доверяли звонить в медный колокольчик, объявляя начало или конец урока – а это, согласитесь, немалая честь. В любимчиках не ходил, но однажды, это уже в старшем классе, заменил заболевшего учителя, и все потом удивлялись, что никто из учеников не баловался на том уроке. А в пятнадцать лет он на лето стал директором соседней сельской школы – и справился.