За кулисами театра военных действий III - стр. 18
Императрица Александра Фёдоровна так отозвалась о генерале: «Граф Келлер творит что-то невероятное. Со своей дивизией он уже перешёл Карпаты. Государь его просит быть осторожнее, но он лишь отвечает ему: „Иду вперёд“. Большой молодец…»
В знак особой признательности Николай II решил подарить графу шашку. Да не простую, а золотую. Такую же, что вручают георгиевским кавалерам за храбрость, да не совсем такую. Специально для Келлера государь приказал шашку сделать длиннее обычной – под стать двухметровому графу.
Поцеловал Фёдор Артурович клинок – и снова в бой поскакал. Шёл 1916-й год. Он уже был дважды ранен. И командовал уже кавалерийским корпусом, в который входило до десяти дивизий. А полки в атаку, несмотря на свои годы, предпочитал водить лично, при полном параде. На груди – два солдатских «Георгия», два ордена Святого Георгия, орден Анны первой степени с мечами. На голове – мохнатая шапка как знак почётного казака Оренбургского войска. А в правой руке – золотая шашка.
В том же году Федор Артурович был произведён в генералы от кавалерии. Символично, что один из немногих русских военачальников, до конца сохранивших верность императору, граф Келлер, стал последним, произведённым в полные генералы самим Николаем II.
Как говорится, чин следовал ему, но накатил девятьсот семнадцатый. И в конце февраля бывший Верховный главнокомандующий, перепуганный донельзя, телеграфирует императору: «Считаю необходимым, по долгу присяги коленопреклонённо молить Ваше величество спасти Россию и Вашего наследника. Осенив себя крестным знамением, передайте ему Ваше наследство. Другого выхода нет. Великий князь Николай Николаевич».
М-да, не зря император записал в своём дневнике краткую фразу: «Кругом измена, трусость и обман». Вот и всё, конец пришёл династии Романовых.
Прощально взывал к армии и царь:
– В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мной войска, – писал Николай II (текст обращения Временное правительство постаралось скрыть). – Кто думает теперь о мире, кто желает его – тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин согласен со мной. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестно нашу великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое послабление дисциплины только на руку врагу…
У графа Келлера не было сомнений, что царя принудили к отречению. Фёдор Артурович собрал представителей от каждого эскадрона своего корпуса, сказал им:
– Я получил депешу об отречении Государя и о каком-то Временном правительстве. Я, ваш старый командир, деливший с вами и лишения, и горести, и радости, не верю, чтобы Государь в такой момент мог добровольно бросить на гибель армию и Россию. Вот телеграмма, которую я послал в Ставку: «Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрёкся от престола. Прикажи – придём и защитим Тебя».
Троекратное «ура!» было ответом.
Но телеграмма к царю не попала, не дали ей ходу где-то в верхах. Не прошло и трёх дней, как в штабном вагончике графа Келлера появился генерал-лейтенант Густав Маннергейм. Он прибыл не верхом, а в коляске, по-цивильному, в касторовой шляпе, словно только что от своей пассии – русской балерины. Барон Маннергейм привёз текст новой присяги.