За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году - стр. 6
СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА: «…Начался беспредел. Но только после того, как на этом митинге были убиты невинные люди. И если бы из Москвы не прислали спецназ, группу «Альфа», если бы Москва не ввела танки – то я не знаю, чем бы все закончилось. Слава богу, что тогда удалось это остановить.
Ведь что такое был Душанбе в 1990 году? Маленький Париж. Половина населения – таджики, другая половина – русские, евреи, узбеки, татары… На одной свадьбе могли говорить по-таджикски, по-узбекски, по-русски… Это был интернациональный город, и каждый, кто приезжал из кишлака в Душанбе, становился городским жителем… И когда после февраля русскоязычные стали уезжать – а это были лучшие, самые образованные люди, – то их отъезд стал страшным ударом, от которого Душанбе до сих пор не оправился» (Воспоминание очевидца. Сайт «Фергана. news», 22 февраля 2010 года).
На улицах Душанбе, особенно в тех кварталах, которые подверглись нападению бандитов, еще дежурили посты самообороны, сформированные из рабочих промышленных предприятий и комсомольских оперативных отрядов. Во дворах стояли вагончики, из которых осуществлялось руководство отрядами ополченцев, а подступы к некоторым кварталам были забаррикадированы металлическими конструкциями и цементными плитами.
25 февраля 1990 года, вечер.
Окраина Душанбе
Квартира у Вячеслава была небольшая, но чистенькая и уютная. Его жена Валя, тихая женщина с усталой улыбкой, тактично оставила мужа и гостя одних на кухне, разложила и застелила свежим постельным бельем массивное кресло-кровать в большой комнате и ушла в другую, где уже спали тринадцатилетняя дочь и пятилетний сынишка. На кухонном столе рядом с початой бутылкой «Столичной» стояла сковородка с румяной жареной картошкой и большими кусками мяса, чуть поодаль – миска с солеными огурцами в рассоле. Краюхи мягкого и душистого черного хлеба были аппетитно сложены горкой на миниатюрном подносе, украшенном по краям ярким витиеватым орнаментом.
– Ну что, Андрей Петрович, давай еще по одной!
– Давай! За что?
– А за то, чтобы у тебя все было удачно и чтобы ты благополучно…
– Нет, извини, – Орлов внимательно посмотрел на Вячеслава, держащего наполненную до краев стопку. – Знаешь, давай за тех, кто в любой ситуации готов прийти на помощь и протянуть руку. Это дорогого стоит.
– Да, за дружбу!
Они разом выпили и, потянувшись одновременно за одним соленым огурцом, рассмеялись.
У Орлова только сейчас наконец спали напряжение и усталость, которые копились все эти дни. В голову ударил хмель, все стало слегка размытым, нечетким.
– Ты понимаешь, Слава, мне абсолютно ясно теперь, кто стоял за всем этим. Ты же знаешь не хуже меня, что тринадцатого не было никаких политических лозунгов. Политики в первый день не было. Эти бандиты, накурившиеся анаши[11], громили магазины, избивали прохожих, насиловали женщин… Не давали работать «скорой помощи», разбили четыре машины, в которых находились врачи…
– Подожди! Ну как политики не было! А то, что толпа была сплошь одета в халаты и тюбетейки, это – не политика?
– Ты хочешь сказать, что это было выступление националистов?
– Конечно! Это ясно, как божий день! Ведь и комитет этот, который они образовали на следующий день, чисто националистический[12]. Там из всей семерки шестеро…