За грибами в Лондон (сборник) - стр. 39
– Это по-нашему, – сказал я.
Американский футбол
До отлета я еще успел побывать в Нью-Йорке и повидать нескольких бывших земляков, по которым соскучился. С москвичами я расстался при въезде в Нью-Йорк. Сначала вышла Таня, как только мы съехали с высокого виадука, в начале забитой машинами улицы, улыбнувшись и помахав. После этого водитель – старичок в шоферском кепи – как-то строго посмотрел на меня. Что-то я уже делал не так? Я протянул ему написанный по-английски адресок моего нью-йоркского друга Ефимова, который собирался тут меня приютить.
– Ноу! – отрубил вдруг шофер и вернул мне бумажку.
– Как это – «ноу»?
Я был потрясен. Элизабет же сказала нам, что нас довезут. Но не сказала, правда, куда. Голышев взял из моих рук листочек.
– Это чей адрес?
– Ефимова. Он мне написал, что можно к нему.
– Нью-Джерси! Это даже не Нью-Йорк. Другой штат. Далековато. Две речки переезжать. Для Нью-Йорка в этот час – нереально. Увязнем надолго.
– Как-то странно: любимого друга обнять здесь, выходит, проблематично?
– Еще как! Другого адреса, попроще, у тебя нет?
Хорошо, что у меня было много друзей в Питере, оказавшихся теперь здесь! Другого друга достал. У меня, как у шулера, полная колода друзей!
– А! Вот это более-менее реально: Квинс! – одобрил Голышев.
Дал мою бумажку водителю – и он буркнул:
– Йес.
Поехали. Пока напоминает больше нашу улицу Мориса Тореза, «точечные дома». Громыхает метро, вылезшее наверх. Но такое и у нас есть! Похоже, так я и не увижу настоящий Нью-Йорк с его небоскребами – как герою повести «Москва – Петушки», несмотря на все его старания, так и не удалось увидеть Кремль.
– А вот это дом Довлатова! – показывает Голышев на дом вдалеке.
Стандартная новостройка – хотя уже и не новая. Вот где прошла его бурная американская жизнь!
– А на кладбище нельзя заглянуть? – вырвалось у меня.
– Знаешь, – сказал Голышев уже с досадой, – тут не «заглядывают!» Тут едут. Причем с большими проблемами. Сиди и не рыпайся. Не сбивай!
И вот еще точечный дом, и мы вдруг останавливаемся.
– Ну, давай! – говорит Голышев. – Твой дом! А меня Иосиф где-то в Бруклине поселил – надо доехать.
– Пока! – Я выхожу.
«Пока» тут скорее звучит как «прощай».
– Там, наверное, «доормен»… – высунувшись, говорит Голышев. – Ну как бы вахтер. Сможешь объясниться?
– Офф коуз!
И я остаюсь один. Поднимаю голову. Та же «не новая новостройка»! Никакого дормена нет. Но и лифт почему-то не спускается. Какой-то ключ, наверное, надо вставлять? За границей всегда что-то надо знать, чего ты не знаешь! Есть ощущение нереальности, «того света». Чистая лестница, с цветами на площадках, кажется уже раем: можно и пешком.
Открывает Вика.
– О! Я слышала, что ты здесь, гуляешь с Иосифом, но уж никак не чаяла, что появишься!
– Ну как же! – восклицаю я.
Не говорить же, как было дело! Темновато и тесновато, по сравнению с их квартирой на Петроградской.
– А Михаил где?
– На работе, где же еще, – говорит хмуро.
Растопим лед!
– О! – грохаю бутылкой об стол. Таких бутылок с зажигательной смесью несколько у меня!
Но разговор не зажигается.
– Удостоился, значит? – говорит Вика.
– Чего?
– Великого нашего лицезреть.
– Да он нормальный! – восклицаю я.
– Ну да! – усмехается Вика. – Дома у него теперь знаешь как? Во главе стола сидит он, рядом – предыдущие лауреаты Нобелевской, за ними – будущие лауреаты. Дальше – лауреаты других премий, а нас, грешных, в самом конце, если место найдется!