За гранью. Мистическая повесть - стр. 2
Но постепенно она отвлеклась и, задумавшись, уставилась в одну точку. Её мысли унеслись в далёкое прошлое. Она вспомнила, как в белом свадебном платье, прямо на парадных ступеньках загса была подхвачена на руки Андреем, только что ставшим её мужем. С развевающейся по ветру фатой и сопровождаемую поздравлениями родственников и подруг он усадил её в первую машину свадебного кортежа. Всю дорогу до самого дома шофёр сигналил прохожим, останавливающимся на тротуаре. Люди одобрительно улыбались и махали вслед руками жениху и невесте. Давно это было, но запомнилось на всю жизнь! А потом родился Серёженька. Незабываемый день! Из роддома Андрей с гордой улыбкой на лице уже нёс на руках их крошечного сына.
Неожиданно, вместо продолжения светлых воспоминаний, перед Еленой снова (уже в который раз!) предстала страшная картина. Она увидела, как на полу прихожей её квартиры лежит окровавленное тело восемнадцатилетнего сына Серёжи. От боли он вцепился в рукоять ножа, торчащего из его груди. Открытые, полные какого-то детского изумления глаза как бы спрашивали: «Мама! За что?»
«Не-ет! Это не я, – встряхнулась от ужасного наваждения Елена. – Это сделал другой! ТОТ „ДРУГОЙ“ стоял сзади. ОН и вложил в мою руку кухонный нож! А я только хотела ударить Серёженьку по щеке. Но ТОТ направил нож прямо ему в сердце!»
В это время за столом раздался смех: две зечки, окружённые толпой болельщиков, играли в шашки.
– Ходи, Натаха! Профукала, – раздался довольный голос одной из них.
– Да подожди! Дай подумать.
– Думай, думай, Ломоносов. Играем-то на интерес. Выкладывай мыло.
– Да пошла ты…
– Ходи, говорю, или я забираю твое мыло!
– Да подавись ты им, шалава! Забирай.
– Что! Я – шалава?! Да за эти слова ты мне сейчас ответишь…
– Девочки! – послышался голос смотрящей, которая лежала поверх заправленной кровати первого яруса. – Прекращайте. Не умеете себя вести – прекращайте играть. Вы слышите?
– Слышим, слышим, – ответила недовольным голосом проигравшая и поднялась из-за стола.
– Ходить научись! – крикнула ей вдогонку новая обладательница мыла.
Висевший на стене репродуктор вдруг заскрипел, и хриплый голос сообщил: «Граждане заключенные! До отбоя остался один час. Просим всех подготовиться ко сну и занять спальные места. Всякое передвижение без необходимой надобности после отбоя и до шести ноль-ноль запрещено. Нарушившие правило распорядка дня и ночи будут подвергнуты дисциплинарному наказанию».
– Вот и дождались, – поднялась с кровати смотрящая. – Дежурная! Начинай уборку. Остальным готовиться ко сну.
После её слов камера пришла в движение: одни бросились к раковине для мытья, другие – к туалету, остальные стали расправлять постели. Дежурная, держа совок в левой руке, подмела пол камеры и, набрав в ведро воды, накинула тряпку на швабру. У туалета возникла ссора. Шустрая молодая женщина пыталась уговорить очередь пропустить её раньше.
– Меньше чая надо было хлестать, дура! – урезонивали её товарки.
– Я и не хлестала. У меня заболевание такое: по десять раз на день…
– Да иди ты со своим заболеванием! – раздражённо возразила ей полная женщина. – Мы тут тоже все больные.
– Что происходит? – подошла смотрящая. – Пропустите. Вы же знаете, что у неё насчёт этого дела не всё в порядке. Недовольная очередь пропустила больную женщину.