За гранью - стр. 26

Бертиль улыбнулся и открыл средний ящик рабочего стола. Достав из ящика два восковых манекена, он выставил их на столе. Оба манекена по форме представляли собой лису. Один изображал ее в сидячем положении, второй – в стоячем, с раскрытой пастью. Гладкая мускулистая поверхность манекенов делала их похожими на живых зверей с ободранной шкурой.

– Выделанная шкура натягивается на такой манекен. Эта работа требует большой точности и аккуратности. – Сняв с полки ящик с инструментами, он достал оттуда штангенциркуль. – Вот это – наш главный инструмент. Чтобы добиться правдоподобия, требуется хорошая сноровка.

Эрик заглянул в ящик, где лежал большой набор блестящих инструментов, и потрогал прохладный металл. Он вспомнил слова, сказанные отцом в тот день, когда они возвращались с охоты: животных можно ловить разными способами. Можно уложить метким выстрелом из ружья, а можно поймать лучами автомобильных фар. И вот отец показал ему еще один метод, по сравнению с которыми хвастовство трофеями, которые так восхитили Эрика на охоте, выглядело чем-то вульгарным и противным.

– Поосторожней с этим! – сказал отец, отбирая у Эрика большой шприц с иглой, который тот вынул из ящика с инструментами. Бертиль положил эту вещь на стол, подальше от Эрика. – Эта вещь – не игрушка. Некоторые инструменты очень опасны, и если бездумно с ними обращаться, то можно нанести себе серьезный вред.

– Извини, я не знал, что это опасно.

– Опаснее самого острого скальпеля. Шприц наполнен соляной кислотой.

– Для чего она?

– Для того чтобы растворять и удалять из черепа мозг, – сказал Бертиль, словно нарочно стараясь нагнать на Эрика страху. Но Эрика невозможно было напугать, для этого он был слишком увлечен всем увиденным.

– А меня ты этому научишь, папа?

– Может быть, – пожал плечами Бертиль. – Другими словами – я могу познакомить тебя с ремеслом, но это еще полдела.

– Почему? – удивился Эрик.

– Хороший таксидермист, даже если он просто любитель, должен обладать творческими способностями. Способностью выбирать самый главный момент. Ему нужно умение запечатлевать жизнь в ее наиболее совершенном выражении.

Эрик молча кивнул. Ему все еще с трудом верилось, что все эти существа, собранные в подвале, были делом рук его отца, над которым всегда все смеются, а мама вечно бранит, когда он возвращается с работы усталый и молчаливый. Невозможно было представить себе, что он обладает таким потрясающим умением, о каком Эрик может только мечтать.

– Понимаешь, мало насадить хитрого лиса на манекен, – сказал Бертиль, приподняв переднюю лапу лисицы. – Сначала надо представить себе лиса в самый лучший момент его жизни. В тот момент, когда он был самим совершенством. В миг его величия. В самое счастливое мгновение, если только лис способен осознавать счастье. – Он отпустил лисью лапу, и она, как тряпочка, упала на стол. – Ну, так как ты думаешь, Эрик? В каком виде мы его воссоздадим?

Эрик помотал головой:

– Я… я не знаю.

– Подумай? Когда лис был замечательнее всего?

– Я правда не знаю. Я мало видел лисиц. Только убегающих или мертвых.

– Не очень-то величественное зрелище, да? – приподняв брови, спросил отец.

Эрик потупился. Ему было стыдно, что в голову не приходит ничего более впечатляющего. Что-нибудь такое, чтобы отец мог им гордиться, чтобы заслужить право ходить в подвал к этим зверям и чудесным инструментам, за которые он готов был отдать все свои игрушки.