За двумя изумрудами погонишься… - стр. 8
С улицы, из отверстия открытого трапа раздавался неясный шум, гул голосов и лай собак. Батюшки светы!! А собаки-то тут откуда взялись? Вроде аэропорт, а не пограничная зона. Предчувствие у меня было нехорошее. Я отложила в сторону книгу, и стала медленно, почти бесшумно спускаться вниз по трапу. Спускаться до самого конца не стала, так, на всякий случай, мало ли… Дошла до середины лестницы, и низко наклонилась, высунула голову, чтобы увидеть, что же такое происходит вокруг. Увиденное повергло меня в легкий шок.
Несколько человек в форме пилотов, парочка стюардесс, какой-то грозный мужик в штатском костюме при галстуке, с красной гневной физиономией и перепуганными выпученными глазами, офицер в звании капитана, что-то жестко вычитывающий ему на не совсем цензурном языке, человек пять солдат в форме пограничников с автоматами наперевес и сердитыми овчарками на поводке. Мужик, у которого мы спрашивали, где наш самолет, сидел понурившись на последней ступеньке трапа. Чувствовалось, что у человека большое горе. Правда, какое горе, понять не было никакой возможности ввиду его полностью отсутствующего взгляда, устремленного в пустоту перед собой. Люди галдели, собаки лаяли. В общем, гвалт стоял, как на восточном базаре. Точно что-то случилось! Вот я всегда так! Вляпаюсь вечно в какую-нибудь историю. А В Екатеринбурге меня Алешка встречает, ждет, можно сказать, волнуется. Об Алешке мне придется рассказать отдельно, потому что он, во-первых, мой лучший друг еще с института, а во-вторых, он будет играть, считай, главную роль в предстоящей истории. Но расскажу чуть позже, пока буду лететь до Екатеринбурга. А сейчас было бы не худо разобраться, что же такое случилось, и где все пассажиры, и почему, в конце-то концов мы никуда не летим?!
Спустившись еще на пару ступенек вниз, чтобы стоящим рядом с самолетом были видны не только мои ноги, но и часть моего туловища я, опять свесив голову в проем, постаравшись придать своему голосу недовольные начальственное выражение, сурово спросила:
– Что случилось? Почему не летим?
Увы, из-за царящего шума, меня никто не услышал. Разве что, только собаки. Псы посмотрели в мою сторону и принялись лаять с удвоенной силой. Но, как ни странно, в их гавканье не слышалось злобы, только какое-то песье отчаянье, что их никто не слышит. Тогда, набрав в грудь побольше воздуха, я изо всех сил гаркнула:
– Что случилось??!!
Мужик, сидевший на нижней ступени, услышал меня первым. Он сорвался со своего импровизированного сиденья и шарахнулся прямо в толпу, чуть не сбив с ног важного мужика в костюме. Тот воззрился на него с явным недовольством и начальственным гневом в очах. А наш бедолага, отчаянно мыча, стал тыкать в меня пальцем, будто я была не привлекательной молодой женщиной, а страшным Змеем-Горынычем, который вот-вот начнет изрыгать пламя. Так как, кроме невнятных звуков, состоящих из одних гласных, от него ничего добиться больше не предоставлялось возможным (тут одно из двух: либо он от природы был немым, что представлялось мне маловероятным по причине его службы, либо его психика была мало подготовлена к подобным финтам со стороны пассажиров, что тоже не украшало его, как специалиста аэропорта), все просто посмотрели в направлении, куда указывал его палец. И тут, наконец-то, меня, наполовину высунувшуюся из проема, ведущего в самолет, увидели.