За борт! - стр. 25
Все так или иначе добились благополучия. Налоговый инспектор Маттиас хорошо зарабатывал; Хольгер, преподававший германский вокал в Королевской академии музыки в Глазго, едва ли мог прожить на зарплату, но удачно женился на богатой. Криста поступила примерно так же: некоторое время она изучала психологию, но вскоре поймала в свои сети удачливого предпринимателя крайне консервативных взглядов; Лидия время от времени выступала посредником при операциях с недвижимостью, хотя в этом не было никакой необходимости, поскольку ее неплохо подстраховывали два состоятельных бывших мужа. Эллен могла лишь пожалеть, что ее жизнь не сложилась столь же благополучно, как у более удачливых братьев и сестер.
Уже на следующий вечер Маттиас вновь позвонил. Лучше всего будет, если он заскочит к ним в ближайшие выходные. Они с женой в любом случае планировали куда-нибудь выбраться. Тогда он мог бы, пользуясь случаем, поговорить с мамой обо всем без спешки и суеты.
– Мы захватим что-нибудь к чаю, – успокоил брат. – Можешь не волноваться по поводу приготовлений. И мы надолго не задержимся. До встречи!
Противиться было бессмысленно, тем более что мама не помнила себя от радости, когда выпадал случай обнять ее любимца – удачливого в жизни, порядочного, доброго Маттиаса. Хотя все жили относительно недалеко друг от друга, навестить маму приезжали хорошо если раз в год. Тут уж Эллен не сумела сдержать чувств и съязвила:
– Да уж, мама сделает сальто от радости, что к нам пожаловал кронпринц!
Маттиас рассмеялся, хотя столь нарочитая лесть его немного смутила.
Несмотря на то что в детстве Эллен сильно ревновала к старшему брату, сегодня она относилась к нему гораздо лучше, чем к остальным. Маттиас всегда охранял и защищал братьев и сестер, особенно когда они еще были маленькими. В начальной школе им всем присвоили прозвища: Кристу стали звать криворожкой, за Хольгером закрепилось остолоп, Маттиаса прозвали дохтуром, Лидию – гаденышем, а Эллен – коротышкой. Всех вместе звали тункелевским отродьем. Во времена, когда предки были еще полны сил, уважения было больше, как-никак на дедушкиной текстильной фабрике иной раз работали до пятидесяти рабочих. Их семью не просто уважали, но ценили. И так продолжалось до тех самых пор, пока у руля предприятия не встал Рудольф Тункель. Он модернизировал фабрику, уволил многих специалистов, в конце концов продал семейное дело, а в довершение всего еще и рано умер. С этого момента дела пошли под откос. Особняк превратился в «женский монастырь», над семьей стали подтрунивать. Только у Маттиаса получалось двумя-тремя словами вернуть уважение. Он был бы достойным преемником на посту председателя правления фабрики, в этом все сходились.
Как и предвидела Эллен, мама буквально расцвела, узнав, что скоро к ним заедет ее старшенький, и немедленно принялась чистить фамильное серебро и мыть окна.
– Бригитта тоже приедет? – с надеждой в голосе спросила Хильдегард.
В жене ее старшего сына все души не чаяли. Хильдегард совсем не походила на злющую тещу или свекровь и одинаково радушно относилась практически ко всем женатым членам семьи за исключением бывшего Эллен и многочисленных отбракованных мужей Лидии.
– А куда пойдем?
Этого Эллен не знала точно так же, как не знала, задумывалась ли вообще общая прогулка.