За борт! - стр. 21
Да, думал в этот момент Маттиас, что-то не сходится. И что это за семейная тайна, на которую намекал врач? Появление нового кровного брата – уже большая неожиданность, но выходит, что нужно готовиться к следующим сюрпризам.
Маттиас решил для себя, что сначала посвятит в ситуацию Хольгера, потом – Кристу и Лидию. А лишний раз действовать на нервы Эллен пока воздержится.
Проживавшего в Шотландии Хольгера тем временем выписали из больницы. Дело увлекло его не меньше самого Маттиаса – не каждый день обретаешь нового брата. Хольгер потребовал, чтобы Маттиас подробно рассказал, как выглядит новый родственник и насколько он симпатичен. Историю с Амалией он посчитал второстепенной: не все ли равно, состоит она в родстве с Гердом?
Старшая из сестер, Криста, увидела вещи по-другому: в ее голове тут же стали громоздиться разные фантастические теории.
Лидия, напротив, выразила свою точку зрения кратко и лаконично:
– Пора поговорить с мамой! Если вы этого не сделаете, струсите, то я это сделаю сама и уже сегодня ей позвоню!
– С этим в любом случае надо обождать, – воспротивился Маттиас. – Мы же не хотим причинить ей боль! Не исключено, что она понятия не имеет о похождениях папы.
– Если мы действительно собираемся организовать семейную встречу, то без мамы никак не обойдешься! Нельзя же, в конце концов, вот так взять и поставить ее перед фактом на семейном обеде: вот, мол, наш новоиспеченный кровный брат – словно вытащить кролика из цилиндра. В общем, так: можешь делать что угодно, но с этого момента я беру маму на себя. У женщин такие вещи все равно лучше получаются.
И Лидия повесила трубку.
Каждый раз одно и то же: три его сестры, к сожалению, имели привычку прерывать разговор властно и на полуслове. После слов сестры Маттиас несколько пал духом. Ну что ж, осталась Эллен, которая каждый день ужинала с мамой за одним столом; кому, как не ей, подобрать слова и осторожно, не травмируя, объяснить, в чем дело? К тому же Лидия умеет говорить только напрямик, дипломат из нее никчемный.
Таким образом, осталась лишь одна, последняя возможность уладить все миром: Эллен должна опередить Лидию. Но ни той, ни другой, как назло, дома не оказалось. Ох уж эти женщины, вздохнул Маттиас и повесил трубку.
Хильдегард Тункель не услышала, как телефон несколько раз разрывался от звонков, потому что она работала в саду. Когда на дворе стало смеркаться, на прогнившую скамейку к бабушке подсела Амалия. Обе хотели бы послушать соловья, но соловьи не пели, и слушатели довольствовались последними тактами песенки дрозда и оглушительной музыкой из проезжавшего мимо автомобиля. Хильдегард по опыту знала, что цветы начинают пахнуть сильнее, если их опылил ночной мотылек. Ее цветы не могли произвести на мотыльков впечатление яркими красками, зато обладали другим преимуществом – сводящим с ума запахом, которым заманивали летающую живность не менее эффективно. Наверное, поэтому почти все цветы были белыми, а тяжелый аромат начинали испускать лишь в вечерние часы. В саду Хильдегард росли ослинник, белые лилии и декоративный табак. Вот и сейчас, в этот теплый вечер, она с удовольствием вдыхала насыщенный ароматами воздух.
Так вышло, что первой до мамы дозвонилась Лидия. Случилось это поздно. Хильдегард пришлось выслушать на сон грядущий историю о том, что у ее супруга был внебрачный сын, который, стало быть, приходится кровным братом ее детям, и что все дети горят желанием в ближайшее время с ним познакомиться. Пожилая женщина отвечала сдержанно, ограничиваясь односложными «так, так», а под конец и вовсе вынудила дочь закруглиться: