Южная пустошь - 2 - стр. 35

Зато теперь мне было что рассказать Фиодору... моя гипотеза о предназначении той странной кракозябры на дне поминальной чаши получила подтверждение. Она на самом деле нужна была, чтобы упокоить не только тело умершего, но и его душу. А значит, когда-то давно, когда в нашем мире царила магия, ожившие мертвецы никого не удивляли.

Оставив детей, я вернулась в Зал советов, который заменял мне кабинет. Мне было чем заняться, надо было подготовить письма, чтобы не тратить на них время в Ургороде. Я хотела как можно быстрее добраться до Яснограда и вернуться обратно. У меня слишком много дел в своей стране, чтобы тратить время на путешествия. И это я даже не про Илайю и ее угрозы. Это я про строительство города, который должен был начаться практически со дня на день.

Но как я ни старалась, сколько бы не мерила шагами комнату, в голове так и не родилось ни одной строчки, а листы бумаги остались девственно чисты. Я никак не могла не думать о том, что случилось с артефактом-черепом. Возможно, именно в этом и кроется тайна: Дары Древних Богов привлекают именно тех, для кого они предназначены, и среди груды амулетов человеку приглянется именно тот, который ему и нужен.

Но даже если мои мысли верны, все равно не понятно, зачем Илайе столько артефактов. И где она и взяла? Может быть в Сердце Пустоши?

Вечер наступил незаметно. Я все еще сидела в кабинете, невероятным усилием воли, заставляя себя облачать мысли в слова. Мне приходилось по двадцать раз переписывать письма, потому что никак не удавалось выдержать нужный тон в тексте. Эмоции прорывались в деловые письма, делая их то излишне слезливыми, то умоляющими, то чересчур самоуверенными.

За окном стремительно темнело. Особенность южных широт до сих пор вызвала во мне недоумение. Я никак не могла привыкнуть, что вечер здесь короткий, а ночь наступает так стремительно, что свет сменяется тьмой почти мгновенно. Я подошла к окну, чтобы успеть увидеть стремительно гаснущую полосу огненного заката...

Густые тени скрыли углы комнаты. И я даже не удивилась, когда оттуда шагнул Гирем.

Даже при свете свечи выглядел он не очень. Уставший, запыленный и непривычно серьезный:

- Елька, что у тебя опять стряслось? Рассказывай.

Он совершенно неприлично плюхнулся на стул, предварительно отодвинув его от стола с ужасным скрежетом. Но я только поморщилась и ничего не сказала. Во-первых, не в моих интересах ссориться с Гиремом из-за воспитания, вернее его отсутствия. А, во-вторых, я видела черные круги под его глазами, и точно знала, что он мчался ко мне без сна и отдыха. И я не могла не оценить его стремление помочь.

- Илайя — это Лирия, дочь Гергорика, - не стала тянуть я и выдала самую суть проблемы. - И она желает отомстить мне за смерть своего отца.

Гирем присвистнул... Выругался... Почесал затылок. И заявил:

- И зачем ты их, вообще, спасла? Ну, убили бы их. Так ведь быстро и без боли. Они даже ничего не почувствовали бы. Зато сейчас проблем бы не было...

Я вздохнула. Как не имело никакого смысла объяснять Хурре о ненормальности воровства, так и Гирема нельзя было убедить в том, что пощадить детей это нормально.

Но Гирем расценил мой вздох, как сожаление. Медленно поднялся, подошел ко мне и бесцеремонно обнял.

- Не переживай, Елька, - в его голосе слышалось привычное самодовольство, - я решу твои проблемы. Как всегда.