Юсуповы. Кровь и смерть - стр. 34
И все ради чего? Ради того, чтобы Николай вернулся на ту же скользкую дорожку из-за какой-то ветреной девицы?!
Будто вторя мыслям Юсупова, брат пробубнил:
– Я не могу без нее.
– Чего ты там не можешь? – фыркнул Юсупов. – Конкретно.
– Жить без не могу! Дышать не могу!
– Ну тогда чего ты здесь делаешь? Не пора ли родовую усыпальницу строить? Вот с тебя и начнем.
– Н-не говори так… – угрожающим тоном сказал Николай и с шумом выдохнул.
– О, смотри-ка, дышать все-таки можешь.
Юсупов отвернулся к распахнутому окну, перебирая в голове варианты, какой фразой вбить последний гвоздь. Решил зайти прямо.
– Виделся я с твоей Мариной, – сказал он.
– Что? Когда? – вскинулся Николай.
– Вчера вечером. Сказал ей, чтобы она оставила тебя и нашу семью в покое. Как видишь, это сработало.
– Да как ты… как ты смеешь?!
– Остынь. И перестань уже закатывать истерики, как девица на сносях. Твоя страсть скоро утихнет, как и все прошлые увлечения. О чем тебе действительно стоит беспокоиться – не чувства чужой невесты, а собственное здоровье. Ты хоть представляешь, что сам себе стелешь дорожку к смерти?
– Что ты ей сказал?! – рявкнул Николай и кинулся на брата. – Отвечай!
Уже привычным движением Юсупов сжал запястья Николая до боли, пока тот не сдался.
– Я думал, ты мне брат, – сокрушенным тоном сказал Николай.
– Именно потому, что я – твой брат, от тебя еще не отреклись и не выгнали с позором из страны. Я не прошу – требую, одумайся.
– Ты. Мне. Не брат.
***
«Здравствуй, мой дорагой Феликс!
Мъ съ Папа задѣржимся еще на дѣнь. На вторнiкъ выпали имѣнiнъ офицѣра Миклюкова. Отказаться от празднованiя нiкакъ нѣльзя. Вѣрнѣмся въ четвѣргъ вѣчеромъ. Какъ тъ? Какъ Николай?
Больше не было инцидѣнтовъ съ М.Г.? Прiзнаюсь, мое сѣрдцѣ нѣспокойно. Хочу вѣрiть, Николай оставитъ эти идѣи. Но ты сѣйчасъ рядомъ съ нiмъ. Что онъ? Бѣспокоенъ ли? Разобрался въ своихъ чувствах?
Получила письмо от Анi Вырубовой. Рѣшенiя по разводу будѣтъ на дняхъ. Ты бы паговорiлъ съ нѣй, какъ давнiй друг.
Пѣрѣдавай прiвѣтъ Николаю. Хрiстосъ съ тобой!»
Юсупов дважды прочел письмо, бережно сложил в конверт и взял лист, чтобы писать ответ. Но его прервал назойливый грохот. Ну и кому там не спится в двенадцатом часу ночи?
Граф выглянул из комнаты и увидел служанку, которая испуганно вытаращилась на хозяина. Прошептала извинения, мол, забрала поднос с ужином от Его Светлости. Те не притронулись к еде. Аксинья сегодня старалась, жаркое из телятины да ватрушки с яблочным джемом напекла. Князь бледны. Все смотрят в окно или в потолок. Курят много и вон еще – выпивают.
Юсупов осмотрел три пустых бутылки на подносе и задумчиво произнес:
– Много курят и выпивают, говоришь?..
– Ага, и взгляд у них такой… Будто душа у них раскололась. Простите, Ваша Светлость, – спохватилась служанка и опустила глаза.
Юсупов кивнул, и та испарилась коридорами. В очередной раз проведать брата? Так вроде не болен. Да и в няньки не нанимался. Но внутри неспокойно, подмывает посмотреть своим особым видением – не скрывает ли тот чего? Скажем, переписки.
Вздохнув, граф вернулся в свои покои и начал писать ответ матушке.
«Здравствуйтѣ, Maman!
Получилъ Ваше письмо. Съ нѣтѣрпѣнiямъ жду Вашаго возвращенiя! Вы вѣрно устали от казармѣнныхъ условiй?
Николай въ порядкѣ. Аппѣтитъ хорошiй, бѣссоннiца не мучаетъ – хорошiй прiзнакъ, я думаю.