Юрий Долгорукий - стр. 20
Осенью 1111 года сгорел Подол. Ночью, в одночасье. К утру тысячи людей стояли у дымящихся черных развалян своих бывших жилищ, потеряв все. И сразу пошел слух, что его подожгли люди, подкупленные ростовщиками, чтобы народ пошел к ним за новыми ссудами. Негодование против кровососов достигло, кажется, высшего предела.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения народных масс, было решение правящих кругов столицы во главе с Путятой после смерти Святополка пригласить на великокняжеский престол нелюбимых киевлянами черниговских князей – Олега или Давыда Святославичей. Прошел слух, что эти князья крепко держат сторону ростовщиков и богатых евреев. И все народные беды последних лет – и бесконечные кабалы, и пожар, и разорение – слились воедино и выплеснули на городские улицы тысячи разъяренных людей. В первую очередь вооруженные массы двинулись к домам евреев-ростовщиков и терему Путяты. «Киевляне разграбили двор Путяты, тысяцкого, напали на евреев, разграбили их имущество», – сообщает летописец.
Ничего этого не знали ни Юрий, ни Анастасия. И когда неожиданно услышали они на улице людской гул, а потом за дверью стихли голоса и, судя по всему, Путята оставил их, они поняли только одно, что чудесным образом спасены от неминуемой смерти. Они долго сидели молча, еще не веря в свое избавление. Потом Юрий тихонько подошел к двери, открыл засов и выглянул наружу. Там никого не было. Кивнул Анастасии головой: идем!
Они спустились на первый этаж и вышли во двор. По двору бегали челядь и охранники, некоторые из них подставляли бревна под ворота, которые раскачивались под ударами извне и готовы были вот-вот рухнуть; через забор лезли люди со свирепыми лицами, орали, грозили, а в них слуги Путяты пускали стрелы, кидали дротики, старались сбить мечами, копьями и топорами. Все кричали, орали, а из-за забора доносился рев толпы такой силы, что леденело сердце.
– Спасайся, князь, – сказала Анастасия. – Дай тебе Бог удачи!
– А ты? – спросил Юрий, удерживая ее за руку.
– Я вернусь в свою светлицу. Авось женщину никто не тронет!
И она юркнула в дверь терема.
Князь в растерянности стоял на крыльце, у него не было оружия, и он не знал, чью сторону принять. Пока он колебался, ворота треснули и повалились, и в образовавшуюся широкую брешь хлынула толпа вооруженных людей. Защитники терема были смяты, к Юрию подскочил мужичишко с палкой в руках, рот разъят криком, глаза вытаращены, ахнув, хлопнул княжича по голове, и тот погрузился в непроглядную темноту…
Очнулся ночью. Долго не мог понять, где он и что с ним. Наконец вспомнил, стал оглядываться. Лежал он возле какого-то дома, далеко в стороне от терема Путяты. Самого терема не было, на его месте были только черные головешки. Значит, кто-то пожалел князя и отнес подальше от пожарища.
Немного полежав, Юрий с трудом поднялся и побрел по улице. До него доносились крики, свист, кто-то пробежал мимо, но его никто не тронул, и он добрел до своего терема. Как нашел дорогу, не знал, видно, какое-то неведомое чутье вело его в эту темную, страшную ночь. Иван ахнул, увидев княжича.
– Кто тебя так?
Юрий рухнул на скамейку, устало махнул рукой.
– На улицах такое творится, такое творится! – обмывая рану Юрия, говорил Иван. – К нашему терему тоже подходили люди, бушевали вокруг ограды, но выходил ключник и говорил, что это дом Мономаха. Тогда все уходили. Твоего батюшку киевляне и любят, и уважают, поэтому и терем не тронули.