Юность Екатерины Великой. «В золотой клетке» - стр. 4
– Не смейте рыдать! Вы – будущая императрица! Подумать только: через пару месяцев вы будете обвенчаны с великим князем! Если, конечно, не испортите все своим недолгим куриным умишком! Не вздумайте опять предаться детским выходкам! Вытрите сопли, Фике! Да выкиньте вы этот платок!
Екатерина послушно выполнила указания матушки: бросила платочек на пол не глядя. Княгиня немного успокоилась и, присев на кровать, потратила целый час, вдалбливая прописные истины в пустую, по ее мнению, голову дочери.
– Ступайте переодеваться, приведите лицо в порядок. Скоро обедать у Его Императорского Высочества. Я надеюсь, вы запомнили мои слова?!
– Да, матушка! – Екатерина поднялась с пола, сделала реверанс, поцеловала руку у матери и вышла к себе.
Яркие отметины изящной руки княгини, алеющие на щеках, да красные припухшие веки сказали окружающим, что девушке досталось от матери за невинную вечернюю прогулку. Времени на переодевание к обеду и примочки для век почти не осталось, и прислуга засуетилась.
«Господи, помилуй, как же я устала от этих доносчиков! Я же ничего не делаю плохого! Почему матушка так строга? Почему она верит всяким сплетням, а не мне?! Ведь я ее дочь, мы же должны любить друг друга, жалеть, поддерживать. Но я только и слышу упреки и жалобы о моей нелюбви и неуважении к ней! Но я же ценю ее, почитаю. Слушаюсь. Так отчего же она так сурова со мною?» – Екатерине было необычайно себя жаль, слезы, что накатывались на глаза, она не смела показать перед прислуживающими женщинами, отчего непроизвольно опускала голову и часто-часто моргала. Только юность и веселый нрав не позволили Екатерине долго печалиться.
Наконец-то туалет был закончен, и Екатерина сорвалась с места, побежала в комнату матери. Не дай бог, та уже готова и ждет ее, пусть даже и несколько секунд! Так и оказалось. Княгиня раздраженно прохаживалась по комнате, на небольшом свободном «пятачке» между кроватью и столом, изредка цепляя юбками кресла с изогнутыми ножками и редкими проплешинами на обивке.
– Неприлично опаздывать и заставлять себя ждать, Фике! Столько времени сегодня говорила с вами и опять зря! – прошептала княгиня, оскорбленно поджала тонкие губы и прошла вперед к лестнице, заставив дочь посторониться и пропустить ее.
Екатерина грустно вздохнула, стряхнула с подола невидимую пылинку, подняла вверх подбородок и последовала за матерью, шепотом считая ступеньки, находя удовольствие в этом занимательном занятии. К тому же число ступенек все время получалось разным, возможно, Екатерина часто сбивалась со счета, отвлекаясь на происходящее рядом. Вот и сейчас вкусно запахло жареной курицей со специями от блюда, накрытого серебряным колпаком, которое продефилировало в руках официанта, что бодро спешил подать его к столу великого князя.
«Ой-ля-ля! Мы опаздываем – курицу уже понесли!» – и Екатерина прибавила шаг.
В первой комнате покоев, где располагался жених Екатерины – Петр Федорович, толпились придворные и сновали официанты. Екатерина иногда задавалась вопросом: «Как им удается сохранять такую слепящую белизну перчаток?» Но девушка и на этот раз не стала задумываться. Ее отвлекли, нужно было отвечать всем собравшимся на приветствия.
Назойливые взгляды буквально буравили маленькую княжну, подмечая припухлость и красноту век, неровный румянец на бледных щеках. Она смутилась. Но тут же отмела нерешительность – для придворных не было секретом, что княгиня Ангальт-Цербстская частенько потчует дочь затрещинами и пощечинами.