Юморские рассказы - стр. 81

полетел за борт. На морской поверхности, однако, он не задержался ни секунды и благополучно ушел прямиком на дно. Боцман, стоявший неподалеку, дернулся было спасать корабельное имущество, за которое он материально ответственен, но нам удалось в несколько пар рук его охомутать. Отход задержали на два часа, пока мотались на склады получать новые спасательные круги…

Второй аналогичный случай произошел в другом, Южном, полушарии и не на рыбацком уже, а, как на флоте говорят, на «пароходском» судне, контейнеровозе «Новиков-Прибой». О нем мне поведал сам капитан его Виктор Андреевич Чистяков, старый морской волк, о котором ниже – чуть подробнее. Судну к тому времени исполнилось 22 года. Однажды застряли они на рейде австралийского порта Брисбен: случилась непредвиденная задержка, какие-то разборки с грузом, с контейнерами, ну и старпом решил воспользоваться этим для очередной, плановой покраски парохода. Тем более, что погода выдалась на редкость – солнышко, штиль. Красить наружный борт доверили «салаге», молодому матросику. Соорудили по-быстрому беседку, доску то есть на двух капроновых концах-петлях, надежных, по мнению боцмана, на двести процентов, спустили туда кандейку с краской, дали хлопцу поролоновый валик на длинном трубчатом алюминиевом черенке и пожелали, как говорится, вдохновения, ну, не без легкой, конечно, матерной приправы, обычно заменяющей на флоте инструктаж по той самой ТБ: гляди, мол, стриж, не улети, мать твоя, значит, переживать будет…

Где-то через час подходит к борту катер и высаживает ревизора, грузового, то есть, помощника капитана, который докладывает о ходе разборки с контейнерами в офисе фирмы, а потом – между прочим – добавляет, что видел с катера, как неровно, неумело кладет матросик мазки краской по борту. Капитан вызывает боцмана, слегка дрючит, и вот уже летит «дракон» к беседке, драконит «салагу», но, видя уставившиеся на него снизу вверх невинные глаза агнца, сползает крабом на ту доску, чтобы личным, значит, примером научить, показать, но… По известному в ученом мире закону пакости, двухсотпроцентная надёжа подводит именно его, творца беседки: то ли перегрузил ее сам боцман, в одной будучи весовой категории с Тарасом Бульбой (помнишь, как там у Гоголя: Бульба вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя), то ли просто ногой зацепил петлю, то ли «салага», посторонясь, освобождая наставнику место, качнул доску, да только она вдруг срывается с той петли, и боцман, бескрылый, увы, «дракон», пикирует в воду. Матросик, успев вцепиться во вторую петлю, повис, как клоун на канате, передразнивающий канатоходцев. Кандейка с краской, слава Богу, тоже висит на кончике, и вот за эту-то именно предусмотрительность боцману все простится: разлив мазута ли, краски в иностранном порту – это ЧП, это сумасшедший валютный штраф и пр. и др…

Капитан находился как раз на мостике, ну и самолично сыграл тревогу «Человек за бортом». Он мог, конечно, не тревожить весь экипаж, а просто послать вахтенного матроса помочь боцману выбраться по шторм-трапу, но тревога – это ж не только проверка, а и тренаж. И звонки громкого боя (может, уже в тысячный раз за долгую его жизнь!) пронзили все закоулки судна-ветерана. Члены экипажа действовали быстро и четко: экипаж визированный, это вам не «Десна», да к тому же еще и в загранпорту. Каждый на ять знал свои обязанности по тревожному расписанию: одни бросились к шлюпочным талям, другие к спасательным плотам, третьи вели наблюдение с бака, четвертые – с кормы. Вахтенный матрос среагировал, естественно, первым и бросил любимому «дракону» прямо с крыла мостика спасательный круг с надписью