Юморские рассказы - стр. 41

Бурсаки, как правило, циники: флотский экипаж – та же казарма, а в казарме, соответственно, казарменный дух. Но у Дэна не только душа, а и рябчик не успели еще им пропитаться. Под тельником у него билось чистое, благородное сердце Артура Грэя, героя «Алых парусов». И потому его открытия не были подножными. Наверное, в пятнадцать, несмотря на всякие там пубертатно-фрейдистские превращения из куколки в бабочку (а скорее наоборот), вопреки взрослению-огрублению, мальчишка еще способен к душевной левитации. И Дэна вознесло. И он сам, добровольно, жентельмен этакий, готов уже был жениться на Ксюхе, вот только паспорта б ему дождаться…

Замполиту спасибо, не то окрутили бы хлопца в той Керосиновке, и что тогда – прощай, море, и здравствуй, колхоз «Путь Ленина»? Кстати, впоследствии, где-то лет через пятнадцать, по просьбе местных крестьян, говорят, колхоз переименуют в «Лень Путина».

Ну а пока Гайдучка, поделясь секретом неудачи с сердечной подругой Маней, сходила по ее совету в храм и покаялась в том, что марьяж этот сшельмовала. Маня ж ей так и сказала: Бог шельму метит!

А ротный писарь-мореход, писссатель, писарчук, перед отъездом из Керосиновки сложил вот что:

Геннадию Якунину

Генка разок всего слыхал эту старую-старую песню. Кто-то кому-то ее передал – музыкальный привет – по радиостанции «Тихий океан». Но ему, курсанту мореходки, удалось на плавпрактике сходить в южные моря, побывать на Филиппинах, и песенный этот припев как бы прикипел к языку. А Генкин банановоз, между тем, поизносившись в штормовых тропических рейсах, стал в родном, продутом и промороженном порту на ремонт.

Песня грела, навевая экваториальные воспоминания. Банановоз дважды пересек экватор: туда и обратно. Генка впервые рвал эту синюю, как само Южно-Китайское море, ленточку-невидимку, и его, как салагу, должны были на экваторе вымазать чернью, влепить на задницу Нептунову печать и кинуть в бассейн. Таковы святые морские традиции. И бассейн на судне имелся, и даже та печать размером с тарелку у боцмана в рундуке валялась, он потом показывал. Да только банановоз, чуть не по десять раз в году пересекавший экватор, на добрую ту традицию наплевал. Вообще-то должен заниматься этим помполит, так что он первым, значит, плюнул на традиции, тропическая жара не вдохновляла его на такие подвиги. Изнеженный, лоснящийся, с темным пятном прилипшей к спине рубахи, помпа и на палубе-то показывался редко, отсиживаясь у «кондишена» в каюте. Недаром же морской фольклор гласит:

Да, были времена… Теперь же вообще от помполитов избавляются, черноморцы вон второй год уже без них плавают. Скоро и на Тихом – хана. Короче, какие там праздники Нептуна!..

Однако боцман бассейн в тропиках все же наполнял, и моряки, неделю всего назад отчалив от заснеженных родных берегов, ловили кайф от солнца и купели. Курсант от них, само собой, уж в чем-чем а в этом деле не отставал. И загореть на Филиппинах за неделю успел неслабо. Дома за целое лето не всегда так загорал.