Юморная книга - стр. 3

– Что за глупый вопрос! – вскричал царь. – Как человек, находящийся в рабстве, может не хотеть свободы?!

– А вот так, – загадочно говорили ретрограды. – Вы, царь-батюшка, вспомните, как в 12-м году Наполеон листовки разбрасывал, что хочет освободить крестьян от крепостного права. Что получилось?

– А что? – испуганно спросил царь.

– А то, – отвечали ретрограды, – что весь народ поднялся на борьбу с Наполеоном. Пока ещё он не объявлял о своём намерении освободить крестьян, – в партизаны шли ни шатко ни валко, но не очень-то. А как объявил, так крестьяне на него. На Наполеона, обозлились, все, кто мог, в партизаны пошли.

– А чего же они обозлились-то? – спросил царь.

– А то и обозлились, что Наполеон хотел вековой порядок нарушить. А крестьяне говорили: – «У себя там, во Хранции, чего хочешь делай, а наших отцов родных обижать не смей». Это же его главная ошибка была, Наполеона – пообещать русскому крестьянину свободу. Он-то привык в других странах, свободу пообещал, и все на его стороне. А здесь не прошел номер, здесь крестьяне на него так взъелись, да и смели его. Ошибочка у него в России вышла. Он потом на острове сидел, репу свою чесал и всё думал: «Как же так получилось, что они, русские крестьяне, за ним, то есть за освободителем, не пошли?»

И невдомек ему было, что у нас кто-то слух пустил, будто этот узурпатор, Наполеон, освободить хочет для того, чтобы своё ярмо на всех крестьян надеть. А ведь никто по-французски из крестьян ничего не понимает. Как, спрашивается, жить? Значит, получалось, чтобы под французами жить, надобно учить французский язык. А это уж, извините. Заставить наших людей учиться? Да вы что?! Мы все что, Ломоносовы, что ли?

– Да, – вздохнул царь, – сложная ситуация. Я и не знал, что всё здесь так запущенно.

Однако подумал царь немного и говорит: «Так ведь это же давно было, это же полвека назад было. Должно же что-то за это время в сознании людей произойти. Эволюция, так сказать».

Вообще-то, надо отметить, что царь Александр Николаевич был человек умный. Он и с умными людьми дружил, например с великим нашим писателем Алексеем Константиновичем Толстым. Он и земство ввёл, он и суды как мог реформировал. Да он, если хотите знать, он даже с турками войну выиграл, освободив болгар. А уж крепостное право – это просто обязательно надо было отменить.

Подумал он, подумал и говорит: «А позовите-ка вы ко мне самого простого крестьянина».

Мы все, либералы, аж зааплодировали такому прогрессивному решению нашего царя.

Аплодисменты стихли, а царь продолжил:

«Я сам с ним поговорю, сам у него спрошу: хочет он на свободу или нет?»

Ретрограды тут приумолкли, закручинились, однако делать нечего. Нашли самого среднего крестьянина и привели к царю. Вот он, простой русский человек, Прохор Нефёдов. В тулупе, в валенках, в ушанке. Шапку он, конечно, снял. Да и тулуп с него стащили. Вот он стоит в валенках, штанах, в валенки заправленных, в рубахе ситцевой, пояском подпоясанной. Запах от него такой, что тут же духов принесли и на него вылили. Стоит он, значит, благоухает, трясется весь. Шутка ли – перед царём-батюшкой стоит.

Александр Николаевич его успокоил, в кресло посадил. Сначала международное положение обрисовал.

Мужик головой кивал, делал вид, что всё понимает.