Югославия в огне - стр. 12
Диана обворожительно улыбнулась:
– Как раз этому меня и учили на курсах медсестер.
Месяц пролетел так быстро, что Диана даже не заметила. Она сильно похудела – Марулич не платил ей ни динара, и приходилось отчаянно экономить на еде. Ведь брать лишние деньги у отца она не хотела – было смешно, чтобы он оплачивал ее расходы после того, как уже оплатил ее длительную учебу и она нашла работу.
В конце пятницы Марулич остановился возле нее. Его орлиный профиль навис над Дианой, и она испытала неприятное чувство.
– Прошел месяц, госпожа Бестужева. Признаться, поначалу я был очень недоволен вами: вы все путали и одновременно путались под ногами. А то, как вы мыли коридор, – ниже всяких похвал.
– Извините. Я старалась, как могла. Если и были ошибки, я всегда стремилась их исправлять.
– Это я заметил, – вздохнул Мирослав Марулич. – И примерно неделю назад поймал себя на мысли, что у вас хоть что-то стало получаться. Не все, нет – но хотя бы хоть что-то. – Он посмотрел ей в глаза. – Если я сейчас скажу вам, что вы свободны, вам придется снова бегать по всем стоматологам Загреба, а может быть, и соседней Австрии, и опять искать работу. Я мог бы предложить вам другой вариант. Я согласен продлить ваш испытательный срок еще на четыре месяца и при этом платить вам треть от обычной зарплаты. Если вы хорошо зарекомендуете себя, можно будет подумать и о дальнейшем повышении.
Диана закрыла глаза. Старый мерзавец с орлиным профилем просто эксплуатировал ее! Она работала отлично, она делала все, что от нее требовалось, и даже больше, а он просто нашел возможность платить ей какие-то жалкие проценты от того, что она должна была по справедливости получать.
– Я почла бы за честь, доктор Марулич, если бы смогла проработать у вас еще четыре месяца, – услышала она свой голос.
В мае 1931 года Марулич согласился платить ей 60 процентов от обычного оклада медсестры. Обязанности уборщицы при этом с нее никто не снимал – наоборот, их стало даже больше. Две другие медсестры, Ана Буковац и Кристина Шулетич, проходили мимо нее, задрав нос – они работали у доктора Марулич почти пять лет, были коренными загребчанками и получали полную зарплату. К тому же муж Аны Буковац служил в полиции и тоже неплохо зарабатывал.
Но Диане было наплевать. Главное, что она получила наконец постоянное место и постоянный заработок, пусть и не такой большой, на который надеялась, и могла не бояться за завтрашний день.
Теперь она боялась за здоровье отца. Он стал как-то очень странно и очень быстро уставать. У него пропал аппетит, и он сильно исхудал. Когда он возвращался вечером с работы, то часто просто засыпал в кресле, и ей приходилось будить его, чтобы он перебрался на кровать. И еще его стало часто знобить, хотя погода стояла вполне теплая.
Но когда она просила, чтобы он показался врачам, отставной полковник неизменно отказывался:
– На Юго-Западном фронте я попадал в такие передряги, которые тебе и не снились, и ничего – потом все проходило или зарастало, как на собаке. Возраст, чего ты хочешь – поэтому я и засыпаю днем. Но разве я могу позволить себе уйти на пенсию? Это в прежней России я получал бы огромную полковничью пенсию и жил в собственном имении и ни в чем бы себе не отказывал. Прав был генерал Адлерберг – профукали мы Россию своей пустопорожней болтовней и рассуждениями о всякой всячине, а сейчас уже ничего не исправить. Погляди на тех же хорватов и сербов – мало говорят, книг почти не читают, стихов не любят, только песни петь любят – зато дело делают. А дела у них идут как нельзя лучше.