Йога дважды рожденных - стр. 11
Наконец Калабин садится на стекла в позу лотоса, скрестив ноги. На экране видны его глаза – открытые, со слегка взведенными вверх зрачками, с подрагивающими веками. Видно, что он находится в глубоком трансе, лицо его озарено блаженством и играет бликами внутреннего света, будто где-то там, под кожей, светится некая лампочка. Он сидит неподвижно в таком положении около минуты, потом делает ладонями мудру лотоса и направляет их прямо в зал, ведя ими по нему, словно неким прожектором.
В зале начинает нарастать гул голосов, какой-то человек в черном костюме вскакивает, что-то восторженно кричит и пытается пробиться к сцене, толкая перед собой мальчугана лет десяти в черных очках. Полицейские не пускают его, но к нему подходит ведущая и спрашивает о чем-то. Затем она заходит на подиум и приводит с собой дона Пабло и что-то ему говорит. Тот, в свою очередь, подходит к Калабину и устраивает с ним короткое совещание. Калабин делает знак рукой, и к нему подводят паренька. Тем временем ведущая, призывая зал к спокойствию, что-то всем говорит в микрофон. Наступает тишина.
– Что происходит? – спрашиваю я Евгения.
– Этот мальчик был слеп с рождения. Я лично в тот момент об этом не знал, это стало ясно по ходу дела. Во время сеанса он впервые увидел свет в глазах, и отец потащил его к русскому курадеро, то есть к Калабину. Но смотрим дальше.
Мальчика ставят перед Калабиным, Пабло эль Москито наказывает мальчику закрыть глаза и завязывает их каким-то темным платком, который ему принесли из-за кулис, и Владимир, снова войдя через некоторое время в транс, направляет сцепленные в раскрывающемся лотосе ладони на мальчика. Через минуту он обессиленно опускает руки и самопроизвольно валится на спину. По почерневшему его лицу, по которому струится пот, видно, что этому сеансу Владимир отдал всю свою энергию, все свои силы. Пабло подхватывает Калабина за плечи, из-за кулис кто-то подтаскивает стул, и нашего мастера хатха-йоги усаживают на него. Ведущая с микрофоном крутится около Владимира. Владимир говорит ей через дона Пабло, чтобы убрали свет прожекторов и пюпитров со сцены, после этого подзывает к себе Пабло и рассказывает, как дальше надо поступить с мальчиком.
Пабло подходит к малышу и что-то по-испански ему объясняет. Мальчик кивает. Затем Пабло снимает повязку с глаз мальчика и оборачивается на Калабина. Тот делает жест рукой, и мальчик медленно открывает глаза. На мониторе, несмотря на полумрак, видно его лицо крупным планом. Мальчик жмурится, закрывает глаза рукой, потом пробует открыть их снова. Он делает несколько таких попыток, каждый раз он озирается, и из его глаз брызжут слезы. В зале зависает напряженная тишина. Слышан какой-то глухой стук. Камера на секунду отвлекается на этот стук. Показывают, как на одном из крайних сидений, в третьем или четвертом ряду, в обморок падает какая-то женщина, к ней бросаются двое полицейских и ведут к выходу, навстречу им бежит девушка в белом медицинском халате и такой же шапочке. Что там с ними происходит дальше – неизвестно, камера снова переключается на сцену, около которой, придерживаемый все теми же полицейскими, стоит отец мальчика.
В этот момент нервы у отца не выдерживают, он бросается к подиуму с распростертыми руками и надрывно кричит: