Языки Пао - стр. 18
Индикаторы на панели управления озарились трепетным светом; космический корабль слегка вздрогнул.
Палафокс поднялся в рубку, окруженную прозрачным куполом: «Вот он, Раскол!»
Беран встал рядом с ним, поднялся на цыпочки и увидел серую планету, а за ней – маленькое белое солнце. Вскоре за обшивкой послышался свист верхних слоев атмосферы, и поверхность планеты стала обширной.
Беран заметил горы – горы невероятной высоты: опоясанные ледниками, увенчанные снегами пики высотой пятьдесят или шестьдесят километров, влачившие длинные шлейфы тумана. Корабль проскользнул над серо-зеленым океаном, испещренным скоплениями плавучих водорослей, после чего снова полетел над утесами.
Наконец полет замедлился – корабль нырнул в гигантское ущелье с отвесными каменными стенами; дно ущелья скрывалось в дымчатой мгле. Впереди, на обширной, как степь, крутой каменной стене можно было различить ничтожный серовато-белый нарост. По мере приближения корабля нарост превратился в небольшой городок, приютившийся на краю горного уступа. Приземистые строения из плавленого камня с плоскими рыжевато-коричневыми крышами словно вросли в скалу, а некоторые, соединенные стволами наружных шахт подъемников, спускались гроздьями вдоль вертикальной поверхности утеса. Городок производил мрачноватое впечатление и не внушал почтения размерами.
«Это и есть Раскол?» – спросил Беран.
«Это Раскольный институт».
Беран был несколько разочарован: «Я ожидал чего-то другого».
«Мы не нуждаемся в претенциозной архитектуре, – заметил Палафокс. – В конце концов, наставников не так уж много, и мы редко встречаемся».
Беран начал было говорить, но придержал язык, опасаясь снова коснуться какой-нибудь запретной темы. Наконец он осторожно спросил: «А ваши сыновья живут с вами?»
«Нет, – коротко ответил Палафокс. – Они посещают Институт – так заведено».
Корабль медленно опускался; индикаторы на панели управления трепетали, как живые, подпрыгивающими столбиками огоньков.
Глядя на чудовищную пропасть с голыми каменными стенами, Беран с тоской вспомнил плодородные поля, цветущие сады и синие моря родной планеты. «Когда я вернусь на Пао?» – с внезапной тревогой спросил он.
Палафокс, отвлеченный размышлениями, рассеянно отозвался: «Когда возникнут подходящие условия».
«А когда они возникнут?»
Палафокс бросил на мальчика быстрый взгляд: «Ты хочешь быть панархом Пао?»
«Да! – решительно сказал Беран. – Если только меня модифицируют».
«Вполне возможно, что твои надежды сбудутся. Но не забывай о том, что получающий дары должен давать взамен что-то равноценное».
«И что я должен отдать?»
«Об этом мы поговорим позже».
«Бустамонте не обрадуется моему возвращению, – уныло произнес Беран. – Мне кажется, что он тоже хочет быть панархом».
Палафокс рассмеялся: «У Бустамонте забот полон рот. Благодари судьбу за то, что он занимается своими проблемами, а не тобой».
7
Проблем у Бустамонте было хоть отбавляй. Его мечты о величии и славе рассыпались в прах. Вместо того, чтобы править восемью континентами и устраивать роскошные приемы в Эйльжанре, ему приходилось довольствоваться отрядом из дюжины мамаронов, тремя наименее привлекательными из наложниц и десятком испуганных и недовольных министров. Власть его ограничивалась пределами дальнего селения, затерянного среди дождливых горных лугов южного Нонаманда; дворцом ему служил деревенский трактир. Даже этими прерогативами он пользовался исключительно благодаря попустительству разбойников Брумбо, наслаждавшихся плодами завоевания и не испытывавших особого желания тратить время на поиски и уничтожение Бустамонте.