Явь - стр. 29
– Древослав, а здесь люди живут? – поинтересовался десятник.
– Есть ли тут поселки и селения? – переспросил колдун.
– Угу, – кивнул Кий, – именно это и имел в виду.
– Нет, – последовал лаконичный ответ.
– А что так? – удивился парень. – Тут же и ягод много, и грибов, и дичи по дороге немало попадалось. Тут, небось, и мамонты водятся. Чего не живут то?
– Хищников тоже много.
– Хищников везде много, но это никогда проблемой не было.
– Зима тут суровая, – вздохнул Древослав, – лето хорошее, сюда по лету соседи из Заозерья на охоту и сбор грибов и ягод приходят, но жить не остаются.
– Почему? – не унимался Кий.
– Тут ранней весной и поздней осенью температура за минус пятьдесят переваливает, а зимой и того холоднее, стандартные дома и землянки промерзают. Говорят, в начале колонизации тут селились люди, но которые успели зимой ноги унести, потом переселились гораздо южнее, а тех, кто не успел, по весне спасатели нашли совсем замерзшими. Как их холод коснулся, так и замерзли. Одни за питьем чая, другие принимая душ и так далее. Одномоментная, быстрая заморозка.
– Страшно, – выдала в эфир Рада.
– Страшно, – согласился Древослав, – а еще страшнее то, что неизвестно, когда это произошло, как и почему, а без ответов на эти вопросы мы не можем этому ничего противопоставить.
– Что же тут никто не водится из псевдов? – поинтересовался Ждан.
– Почему не водятся, водятся, – ответствовал колдун.
– И кто? – спросил Кнут.
– Терпение, воины, скоро узнаете, – ухмыльнулся Древослав, – мы к ним и идем сейчас.
И тут лес заходил ходуном, деревья затряслись, вверх взмыли сотни птиц. В глубине леса раздался утробный рев. И на поляну, на которой стояли охотники, выбежали несколько псевдов. Кий чуть не начал стрелять, увидев их. Ростом выше людей в бронедоспехах, метра под три, не меньше. Все заросшие с ног до головы белыми волосами, не шерстью, а именно волосами. Их морды напоминали человеческие, но только если бы пьяный скульптор взял бы вместо скальпеля топор и стал бы им вырубать их морды. И белые, молочно-белые глаза, глубоко посаженные под массивными дугообразными надбровными дугами. Людей они не заметили и, собравшись на поляне кучей, начали то ли выяснения отношений между собой, то ли свои игрища. Псевды, о которых Древослав сказал, что это чудь белоглазая, принялись поднимать многочисленные для этих лесов камни и бросаться их друг в друга. Камни отскакивали от толстых шкур и тулупов из волос. Потом эти великаны вырвали маленькие деревца и принялись лупить ими друг дружку на манер дубин.
– Идиоты? – выдохнул Яр.
– Это чудь белоглазая и их воинские игры, – ответил Древослав, – лето – время для совокуплений, и они показывают самке свою силу и ловкость, по которым она выберет себе мужа.
– У них матриархат? – поинтересовалась Рада.
– Да, это естественно для молодых человекоподобных рас, – кивнул колдун.
– А самка-то где? – спросил Кнут.
– Вон у дальней сосны стоит, – показал Ждан.
– Это женщина? – удивился Яр. – Я думал, такой же мужик, как и эти на поляне.
– Это тебе не видно ее красоты, – усмехнулся Древослав, – а этим парням, видимо, она очень красивой кажется, ибо я никогда не видел, чтоб за самку сражалось сразу семеро самцов, у них в роду одном обычно столько нет.
– Может, это из других родов мужики пришли свататься? – произнесла Рада.