Яся сидела на стуле - стр. 5
– Паша, я люблю тебя больше всех на свете. Мне кроме тебя и любить-то некого. Ты для меня и брат, и отец, и даже сын. Но не муж. Прости.
Яся думала, что Паша сейчас кинет её руку, встанет и уйдёт. Но нет. Он ещё сильнее стиснул её ладонь, притянул её к себе и поцеловал по-отцовски нежно.
– Ох, Яся, а всё равно старость будем вместе встречать, вот увидишь.
Яся не смогла сдержать слёз. Поток её горя прорвался горячими струями из глаз. И она вдруг, сама того не желая, рассказала своему другу детства всю эту глупую историю про Анатолия Николаевича, книгу и женщину с крупными бусами и прямой спиной.
Паша слушал молча и ни разу не перебил. За их многолетнюю дружбу он усвоил одно: если вставить в Ясин монолог хотя бы слово, оно встанет плотиной на реке её излияний и перекроет их навсегда. Он молчал. Но ему хотелось закричать на неё, надавать по щекам, сказать, что она дурочка, и стиснуть в объятиях до хруста костей. А когда Яся закончила плакать, сам вытер салфеткой её слезы и сказал:
– Ну и пошёл он в жопу, этот твой Одоевский. Спорим на чебупели, что ты найдёшь фамилию покруче?
Яся улыбнулась, вытерла тыльной стороной ладони нос и ответила:
– А, давай!
Она протянула руку, Паша схватил её и стал трясти волной, прямо как в детстве.
– Ай, оторвёшь же!
– В следующий раз, когда я к тебе приеду, познакомишь с женихом. А сегодня разреши мне, как всегда, у тебя переночевать, обещаю не приставать.
– О чём речь, Паша, твой доисторический диван ждет тебя.
– Ты что, всё ещё его не выкинула?
– Нет, конечно. Как ещё мне затащить археолога в квартиру, если не такой древностью?
Они встали, взялись за руки и пошли вдвоём, соприкасаясь предплечьями, как двое влюблённых. В каждом из них по опустошённой душе гулял ветер одиночества. И как бы они ни старались укутать друг друга теплым одеялом дружбы, согреться они не могли.
Глава 6
Яся сидела на стуле и смотрела на записку, которая лежала перед ней на кухонном столике.
«Доброе утро, соня. Кофе больше нет, еды тоже. Осталась только надежда. Через три месяца приеду.
P. S. Я спросил у Ясеня, где моя любимая, Яся не ответила, качая головой. Моё предложение действует бессрочно. Если надумаешь, просто выброси диван».
– Чёрт! Теперь мне с этим диваном до старости, что ли, жить? – Яся улыбнулась, скомкала записку и точным броском направила её в урну.
Археологический диван переехал пять лет назад к Ясе из старой Пашкиной квартиры, которую он продал, чтобы купить жене машину. Он был огромный, пыльный и патологически неудобный. Чтобы втащить его в зал, пришлось снимать дверь с петель. Но и это не сильно помогло – на косяке осталась глубокая царапина от металлической ножки. Диван занял половину комнаты, а в разложенном состоянии заполнял её всю. И хотя Яся постоянно ворчала, что теперь в зале не повернуться, она благодарила Пашку за то, что он вот так же, как этот диван, заполняет её жизнь. Вытащи его – и ничего и никого не останется. Только обветшалый деревянный пол и вытоптанный ковёр.
Яся встала, открыла дверцу шкафа и на автомате потянулась за жестянкой с кофе. Но та была пуста.
– Чёёёёерт! Чёёёёёрт! Паша, я тебя убью! Придётся идти в магазин.
Яся натянула широкие трикотажные брюки, заправила в них ночную рубашку, напялила толстовку. Волосы собрала в неопрятный хвост, даже не расчесав их, и нахлобучила рыжую шапку с помпоном. Сверху надела грязно-зелёный пуховик, такой объёмный, что Яся выглядела как спальник на ножках.