Ярый. Его невинный трофей - стр. 2
Поднимаюсь с кровати и вытягиваюсь во весь свой невысокий рост, едва доходя мужчине до груди. А, может, и правда, пусть лучше прибьёт, чем вечером лишиться девственности и стать товаром в этом страшном месте.
– Да ты дерёшься, как баба! – буквально выплёвываю слова ему в лицо.
А в следующий момент меня сбивает с ног сокрушительный удар.
– И это всё, на что ты способен, слабак? – сплёвываю кровь в лицо Быку и улыбаюсь. Надеюсь, что быстро потеряю сознание и ничего не почувствую. Шквал ударов обрушивается на меня. Сквозь подступающую спасительную темноту слышу истошный визг девчонок, а затем становится тихо. Как же хорошо…
– Придурок, ты что натворил?! – в сознание врывается громкий басовитый голос Мамы Мэри. – У меня на сегодня столько важных гостей приглашено. Я им обещала свежую нетронутую девочку. И где мне теперь её взять? Может, задницу твою на аукцион выставить, а?
– Ну Мама Мэри… —жалобно бубнит Юрка.
– Какая я тебе нахуй мама? Это я только для девочек моих, а для тебя – Мария Петровна! И что мне теперь с ней делать? Товар должен продаваться, а в таком виде кто её захочет? Вся в синяках, хорошо, что переломов нет, врач сказал, лишь гематомы.
– А, может, её в качестве трофея на подпольные бои отправить. А чё? Они там к синякам все привыкли, даже внимания не обратят. Да и Семён Семёнович сказал: раз наш бизнес крышует, то надо бы помимо бабок ещё и уважение ему оказывать. Так что двух зайцев убьём: и Верку пристроим, и перед главным отметимся.
Слышится звук смачной оплеухи. У внешне хрупкой хозяйки борделя рука тяжёлая. Сама видела, как она разгулявшегося клиента в нокаут одним ударом отправила так, что Быку и не снилось.
– Двух зайцев убить? Тебя бы убить, дебила кусок! Да я на Вере надеялась сотню срубить минимум, а теперь её бесплатно под бойца класть? Ладно, может, её никто и не выберет. После того, что ты с ней сделал, на неё смотреть страшно.
Пытаюсь пошевелиться, чувствуя, что тело затекло, голова раскалывается, а в горле пересохло. Открываю глаза и вижу обеспокоенное округлое лицо Мамы Мэри. Хотя, скорее всего, она переживает за свою выгоду, а не за меня.
– Верочка, как ты? Доктор тебя осмотрел, с тобой всё в порядке! Я тебе мазь купила, сейчас помажу!
– Пить… – произношу слабо.
– Да, конечно, вот попей, девочка. А теперь таблетку проглоти, это обезболивающее, будешь спать после него, как убитая.
Пытаюсь усмехнуться этому сравнению, но чувствую боль в разбитой губе. Не знаю, что за таблетку дала мне хозяйка борделя, но уже через несколько минут боль начинает уходить, а по телу разливается приятная, тёплая тяжесть. Тем ярче чувствуется прохлада заживляющей мази, которой Мама Мэри начинает смазывать мои многочисленные ушибы.
– Спи, девочка! – нашёптывает она и обрабатывает аккуратно каждый синяк, совсем так же, как и несколько лет назад, когда подобрала меня в ночлежке.
Тогда я была совсем наивной молоденькой дурочкой, которая сбежала из детдома, чтобы не стать жертвой грязных домогательств одного из воспитателей. Мне казалось, что за стенами этого страшного места живут добрые, неравнодушные взрослые, которые непременно мне помогут, защитят. Как же я тогда ошибалась. Сейчас страшно вспоминать те несколько месяцев, что мне пришлось провести на улице, ютясь по заброшкам, подвалам и ночлежкам.