Ярость рвет цепи - стр. 38

Волк пролетел мимо. Его правая лапа, вытянувшись в сторону, полоснула когтями по изумленному лицу. Гладко выбритая кожа разошлась сразу в четырех местах, будто взрезанная бритвой. Из длинных узких ран хлынула кровь. Парень завопил, но его автомат неожиданно ожил.

Страйкер без труда увернулся от скорострельной очереди. Ствол оглушительно стрекотал, выплевывая огонь и раскаленные кусочки металла. Самих пуль Курт не видел, однако затвор, как ему казалось, метался взад-вперед до странности медленно. Безволосый практически ослеп – кровь стекала с изуродованного лба в глазные впадины. Боль и ярость направляла неверную руку. Автомат, продолжая единственную очередь, повернулся. Три пули вонзились в голову другого безволосого, – к сожалению, не Майклсона, – и тот рухнул замертво.

…Тут в магазине кончились патроны.

Парень с располосованной физиономией протяжно застонал, оружие выскользнуло из ослабевших пальцев. В тот момент, когда раздался металлический лязг, Курт уже мчался к четвертому телохранителю.

У того наконец получилось достать пистолет – большой никелированный кусок железа. Длинный ствол повернулся в сторону приближающегося Волка. И раздался выстрел. Курт, не снижая скорости, пригнул голову к левому плечу. Рядом прожужжало что-то злое и горячее. Но и бессильное также – Страйкер смог уклониться без особых усилий. Ствол глядел прямо на него, а потому Курт фиксировал каждое его колебание.

Еще он мог видеть, как распахнулись глаза безволосого, и как сменялось в них выражение. Зрачок расширился, словно диафрагма объектива, заполняя собой всю радужку. Гнев и торжество сменились отчаянным ужасом, будто кто-то вставил другой негатив. Приблизившись вплотную, Волк смог рассмотреть собственное отражение – оскаленная морда с горящими глазами, торчащая из дыры капюшона.

Эта картина Курта ничуть не отрезвила. Первый раз в жизни он выпустил вожжи самоконтроля. Ни Заветы, ни назидания старших для него уже ничего не значили. Огонь в бумагу не спрятать. Древние инстинкты и тайные желания вырвались наружу.

Отмахнувшись от пистолета одним ударом когтистой лапы, Волк бросился на безволосого. Хотя тот был выше ростом и крепче в плечах, сопротивление оказалось почти символическим. Курт ударил кулаком под дых, – костяшки врезались в титановые пластины бронежилета. Но это было нестрашно. Сила удара отбросила безволосого на асфальт. Волк прыгнул следом, и еще в полете нанес финальный удар. Указательный палец правой руки вонзился в глазницу, проник в мозг.

Второй глаз по-прежнему фиксировал отражение убийцы.

Курт выдернул палец и поднял голову. Ему пришлось приложить некоторое усилие, чтобы вспомнить главное. Род Майклсон – так звали ту трясущуюся гору жира, которая семенила, то и дело оглядываясь, в сторону распахнутой двери. Обнаружив, что четвертый телохранитель также вышел из строя, толстяк засеменил еще быстрее.

Волк пружинисто поднялся на ноги и облизнулся. В желтом проеме двери мелькали какие-то тени, доносились чьи-то голоса, говорившие на повышенных тонах. Майклсону оставалось преодолеть всего несколько метров. В этом случае, вероятно, Страйкеру и впрямь пришлось бы изучить внутреннее убранство борделя. В своем нынешнем состоянии Волк ничего не имел против. И все же жажда убийства оказалась сильнее.