Ярость огня - стр. 8
Я пытался побороть захлестнувшую меня панику, вспоминая то, что было произнесено на драконьем языке.
– Но перед этим отец просил его, и он пообещал отцу…
Слезы застыли в глазах Энни. Я посмотрел на ее опухшее от слез лицо и прочитал на нем все, о чем она думает, о чем вспоминает. О чем не может сказать вслух.
Что пустые слова призваны утешить умирающего.
Я выдернул руки из ее ладоней.
– Если Атрей не хотел, чтобы я вернулся после дуэли, – начал я, убеждая себя в том, что это нелепо, зная, что это нелепо, пусть и слышал дрожь в своем голосе, – зачем нужны были свидетели?
Пальцы Энни сжались на коленях.
– Я привела свидетелей, – прошептала она. – Я не придала тогда значения этому приказу.
На мгновение в воцарившейся тишине слышался лишь звон колоколов на ратуше, отбивающий четверть часа.
«Встань, сын Каллиполиса».
Энни взглянула на меня полными слез глазами. Ожидая.
А затем до меня долетел звук моего собственного дыхания, когда я попытался сделать глоток воздуха.
Энни снова хотела взять меня за руки, но я отмахнулся от прикосновения.
– Ли…
– Я убил Джулию ради человека, который желал мне смерти?
– Ты сделал это не ради него…
От ее слов нервы, натянутые как струна, треснули, и я разразился смехом, который совсем не походил на мой привычный смех.
– Потому что я сделал это ради тебя? – Мой громкий голос, напоминающий раскаты грома, отскочил от выкрашенных белой краской стен. Энни поморщилась от громкости. Следующие слова я произнес медленно и отчетливо: – Ты знала?
У Энни сорвался голос:
– Нет! Я не знала, когда Атрей спрашивал меня, пойдешь ли ты на это… я поняла только после…
– Атрей спросил тебя, сделал бы я это?
Энни, побледнев, замерла. Словно зашла слишком далеко на лед. А затем сделала дрожащий вдох, словно осознала, что не может остановить себя.
– Он спросил, думаю ли я, что ты способен на это, – прошептала она, – и я ответила, что способен.
– Потому что знала, что я вернусь к тебе. – Она отшатнулась от собственных слов, вернувшихся обратно, которые прозвучали как пощечина.
И внезапно то, что я считал желанием при взгляде на нее, изменилось.
Кровь моей кузины, моей родственницы, была на моих руках. Меня послали на эту дуэль, словно хотели принести в жертву. Мой отец был потерян для меня во всех возможных смыслах, в каких только можно потерять любимого человека.
А теперь для меня потерян и Атрей.
И все это, все эти страдания воплотились в тощей девчонке с копной спутанных рыжих волос и россыпью веснушек, в этой рабыне…
Которая все требовала, требовала и требовала что-то от меня, пока от меня ничего не осталось, и по-прежнему ждала, что я вернусь к ней.
– Ли?..
Энни медленно отодвинулась, словно от дракона, втягивающего в себя воздух. И я почувствовал, как обжигающий ком в горле становится больше, с какой силой давит на мое нутро. Мои слова прозвучали скованно и нерешительно:
– Я думаю, тебе следует уйти.
Она поднялась на ноги, и на лице ее отразился страх, но мне показалось, что это не страх вовсе, а удовлетворение.
– Я собираюсь вернуть тело Джулии, – проговорила она.
Неужели она ждет от меня благодарности?
При мысли о чертовой абсурдности происходящего я вдруг ощутил, как на лице расплывается странная и чужая улыбка.
Энни, заметив эту улыбку, съежилась.
– Мне жаль, Ли… – Слова сорвались с ее губ и повисли между нами.