Ярослав Мудрый. Великий князь - стр. 30

Ловчие и выжлятники появились не вдруг. Ахали, удивлялись и чествовали князя. А тот повелел:

– Обед близится. Вепря освежевать – и на вертел.

Пока выжлятники возились с кабаном, разводили костер и подвешивали многопудовую тушу на вертел, ловчие готовили место для пиршества.

Неподалеку от костра накидали грудки соснового лапника (по числу бражников), набросали на них мягкого мху, достали из переметных сум баклаги с медом, рогами и оловянными кубками и с шутками да прибаутками стали выжидать, пока выжлятники не разрежут поджаренную полть мяса на розовые сочные куски. Казалось, нет вкусней трапезы, когда она свершается в лесу у костра, после удачной охоты.

И вскоре началось пиршество! Первый рог, наполненный крепким ставленым медом, всегда поднимали за князя, второй – за успешное поле, третий – за благополучный исход в следующей охоте, а потом издревле установленный порядок ломался и каждый говорил то, что ему захочется.

Первый рог (отделанный серебром) Ярослав осушал всегда до дна, остальные лишь пригублял: не хотел оказаться пьяным, когда делаешься развязным, болтливым, а то и того хуже – вдребезги напившимся до одури.

А вот богатырь Могута мог и бадью до донышка выпить и не свалиться с ног, но того он никогда не делал, памятуя слова Ярослава:

– Коль душа запросит, пей, но разума не теряй. Ныне ты у всех на виду.

Но веселее молодого боярина никого не было. Чуть охмелев, он всегда первым зачинал какую-нибудь разудалую песню, а то и пускался в лихой пляс, да еще поддразнивал:

– А ну, есть ли среди добрых молодцев настоящие плясуны? Кто меня перепляшет, того своим мечом награжу. (У Могуты в тереме хранилось несколько богатырских мечей.)

Охотники ведали: не шутит Могута, но переплясать его так никто и не смог.

Изба Силуяна добротная, не хуже, чем у других именитых купцов. Во дворе, обнесенном островерхим тыном, и конюшня, и хлев для скотины, и амбары для товаров, и медуши, и погреба-ледники, и колодезь с журавлем, и баня-мыленка. Весь двор вымощен дубовыми плахами. В самую разгрязь ноги не выпачкаешь.

Довольна житьем Настена, довольны сыновья, Егорка и Томилка. Подросли за последнее время, в плечах раздались. Счастливые! Вот уже другой месяц они дружинникам не прислуживают, не носят за ними оружие, не водят запасных коней.

Ярослав, приглядевшись к сыновьям Силуяна, приказал Могуте:

– Пора отроков в гридни принимать. Собирай младшую дружину.

Принимали Егорку и Томилку в воины по древнему обычаю. Молодшая дружина, встав в полукруг, в полном ратном облачении воссела на боевых коней, а Ярослав и княжьи мужи, опираясь на рукояти обнаженных мечей, сидели на креслах. Перед ними в напряженном ожидании застыли молодцеватые отроки.

На торжество был приглашен и Силуян. Для него тоже принесли кресло, и он, одетый в богатый кафтан, отороченный собольим мехом, любовался ладными сынами.

«Что злато? Вот она – самая щедрая княжеская награда», – подумалось ему.

На шее Силуяна – золотая гривна – непременный атрибут купца. Носить гривну имел право не каждый торговый человек, а лишь тот, кто, разбогатев, был принят в гостиную или суконную сотню.

Диковинные это были гривны. Чего только на них не изображалось! То Змий Горыныч, то падрус, а то и неприкрытая женщина с шикарными волосами до пят.