Японская олигархия в Русско-японской войне - стр. 31

Осознание принадлежности к элите было еще одним свойством этой группы самодовольных, мечтательных авантюристов, что придавало их идеям и поведению особый героизм. Благодаря ему это общество не проявляло интереса к массовым народным движениям. Как же удалось подобному обществу не только выжить, но остаться в Японии Мэйдзи и в дальнейшем? Этот вопрос касается центральной темы политики Японии вплоть до Второй мировой войны. Во-первых, националистическую позицию и экспансионистские стремления общества разделяли и правительственные лидеры. Их поддержка имперских институтов и убеждения «кокутай» (о божественной форме государственного строения Японии) препятствовали репрессиям со стороны олигархического правительства, чьи требования к легитимности основывались на тех же самых институтах и убеждениях. Более того, будучи часто непокорными и беспокойными, члены общества иногда приносили немалую пользу правительству. Мы уже отмечали, как кабинет Мацукаты прибегал к помощи этого общества в кровавых национальных выборах. В таких войнах, как Китайско-японская или Русско-японская, члены общества с их специальными знаниями служили переводчиками, разведчиками и диверсантами. Однако это общество играло скорее роль «сиси синчи но муси» (паразита в теле льва), поскольку реальная его сила была обратно пропорциональна прочности политического устройства Японии. В любом случае, в начале века Гэниося и другие националистические группы с похожими взглядами принялись громогласно требовать от правительства выработать и срочно воплотить в жизнь быстрые и жесткие решения проблем внешней политики.

Нам представляется почти невозможным проанализировать здесь чрезвычайно сложное состояние японской прессы на рубеже веков, поскольку надежные и определенные данные по этой теме скудны и не завершены. Краткий же обзор включил бы в себя следующее. Во-первых, японская пресса в общем традиционно занимала антиправительственную позицию. Существовали, конечно, правительственные и околоправительственные печатные органы. Однако критика правительства отражала общее отношение японской прессы. Журналистика была одним из основных каналов, открытых для внеклановой молодежи с политическими амбициями, и служила инструментом для нападок на клановое правительство. В каждом крупном политическом споре – будь то движение за политические права народа, пересмотр договора, написание конституции, война с Китаем или тройственная интервенция – пресса играла значительную роль и постоянное давление со стороны правительства в виде ужесточения кодекса о прессе и либеральных законов, например, приводили только к усилению сопротивления со стороны четко мыслящей общественности. Чрезвычайная политизация прессы мешала развитию нейтрального и объективного стиля подачи новостей.

После Китайско-японской войны 1894 – 1895 годов многие газеты перестали быть просто органами политических партий и начали подчеркивать свою политическую независимость. Также эти газеты начали публиковать больше статей неполитического характера. Однако эта тенденция не сильно повлияла на общую антиправительственную позицию большинства ведущих газет. Места авторов передовиц наиболее влиятельных газет позанимали известные профессиональные журналисты, которые больше не рассматривали журналистику как ступеньку на пути к политике и объявляли себя независимыми как от правительства, так и от политических партий. Многие из них были настроены националистически, особено когда речь шла о положении Японии после тройственной интервенции. По мере роста тенденции к компромиссу между правительством олигархов и верхним эшелоном политических партий роль критиков правительства переходила к этим независимым журналистам.