Япония в меняющемся мире. Идеология. История. Имидж - стр. 30
Самобытность японской цивилизации и значение ее общего вклада в мировую культуру не вызывают более ничьих сомнений. Напротив, акцентирование внимания на исключительности «мозга японцев» вызывает только непризянь и насмешки. Японцы, особенно молодое поколение, все чаще идентифицируют себя как «граждан мира», как органическую часть мирового сообщества и не считают свою культуру непостижимой для иностранцев. Старшие тревожатся, как бы молодежь окончательно не лишилась национальной самоидентификации, но молодежи всегда и везде свойственны, во-первых, большая открытость ко всему новому, а во-вторых, подчеркнуто критическое отношение к идеям и идеалам отцов. Кстати, младшее поколение не всегда космополитичнее старшего: у отцов-космополитов дети вполне могут вырасти националистами.
Старики склонны порицать молодежь, но следует признать: у нынешних японцев большие проблемы с «японским духом». А ведь именно он позволял им выживать в условиях предыдущих витков глобализации, обеспечивал успешную адаптацию, которая позволяла цивилизации сохранить себя. «Японский дух» (это многозначное понятие каждый волен трактовать по-своему) – как основа любой традиционной цивилизации – по определению противоположен «современному миру» и глобализации. Прежние глобализации не победили Японию, но заставили ее напрячься и выйти из кризиса не менее сильного, чем нынешний. Нынешний кризис и нынешний виток глобализации Япония встречает духовно побежденной, каковой она продолжает оставаться после 1945 г.
Бесспорно, в материальном плане поражение в войне в итоге принесло японцам сытую и благополучную жизнь, которая привела их к абсолютизации материальных ценностей и материального прогресса. «Державный блеск» Японии больше не снится. Интересы абсолютного большинства граждан-избирателей-налогоплательщиков ограничены Японскими островами. Так что глобальной державой в полном смысле этого слова Япония не является. Сами японцы часто говорят о своей стране как об «экономическом гиганте и политическом карлике». Дисбаланс налицо, однако новое обретение Японией геополитической самостоятельности в условиях нынешнего глобального баланса сил представляется нереальным.
Однако, дух дышит не в экономике. Не скажу, что духовная культура современной Японии представляет собой пустыню, но великой культурной державой XX в. она не стала. Главное, что она внесла в мировую сокровищницу – от храмов эпохи Нара и хэйанской прозы до чайной церемонии и гравюры укиё-э, – связано с традиционной, а не «современной» культурой. Ярким воплощением культуры глобализированной Японии можно считать ее современную «попсу», которая абсолютно подражательна и конкурентоспособна лишь на рынке с «пониженным порогом восприятия» (подробнее в главе девятой).
В основе «духовной политики» большинства властителей послевоенной Японии лежало либо искоренение «японского духа», либо его приспособление ко вкусам и желаниям новых хозяев One World. Не надо питать иллюзий на этот счет. Как бы ни выступали против «наследия Токийского процесса» записные японские «ястребы» вроде экс-премьера Накасонэ Ясухиро, они должны быть благодарны ему, как и вообще всей послевоенной чистке правящей элиты, потому что иначе пришли бы во власть только в предпенсионном возрасте – власть в Японии традиционно была привилегией пожилых. Эти «правые» пытались адаптировать «японский дух» для Pax Americana, т. е. делали прямо противоположное тому, что их предки. Весь послевоенный японский «консерватизм» и «неоконсерватизм» проникнут отрицанием консервативного и тем более консервативно-революционного наследия довоенного времени, в котором акцент делался не на материальной, а на духовной стороне политики и вообще всей человеческой жизни.