Янтарный меч - стр. 33

О сне не стоило и думать, Ярина выбралась из душной спаленки в горницу, намереваясь заняться делами. Отвлечься от жгучего чувства вины: сколько ни страдай, а до сестры ей сейчас не добраться, но до чего же муторно на душе.

– Не спится? – Домовой плел лапти, но одного взгляда на Ярину ему оказалось достаточно, чтобы беспокойно нахмуриться. – Я тебя не спрашивал ни о чем, но, может, помочь смогу? Ты скажи.

– Тут ничем не поможешь. – Ярина сдержала тяжелый вздох. – Дело давнее.

***

Она любила Белый Бор, город навсегда остался сказкой из детства. Сладкой, как медовые пряничные лошадки, что привозил отец. Ароматной, как цветшие в их саду по весне багряные сливы.

Не столица с вечной толчеей, льстивыми шепотками и отцовскими родичами, которые не приняли матушку. Как же, родовитый боярин, царев обережный воевода4, а взял женой девку из глухого леса без роду-племени. Не просто привез к себе в палаты на забаву – единственной назвал при всем народе.

Не прижились они в Белозерье. Но оттуда до Белого Бора всего ночь пути. Отец обычно приезжал с рассветом, привозил с собой гостинцы и веселую суету. Ярине долго потом снились беспечный смех и сахарно-белые мраморные стены, которые были много старше Дивнодолья.

Первые семь зим ее жизнь была словно летнее небо: ясное, безоблачное. Какие заботы у маленькой боярышни? Игрушки, наряды, наставники. Сивер, старший братец, которому стукнуло двенадцать, задирал нос и уже видел себя в царской дружине, Нежка грезила о чародейской школе в соседней Арсее.

Все поменялось в одну жуткую ночь.

– Мира, Мира! – раздалось со двора. Нежка соскочила с кровати, прильнув к оконцу. Но все светильники почему-то погасли, ничего не разглядеть, темень одна.

– Отец вернулся, – шепнула она.

Ярина поджала под себя ноги и потерла глаза. Только засыпать начали, а тут шум.

– Что-то случилось?

– Тихо! – цыкнула Нежка. – Не слышно ж ничего.

Во дворе и правда стихло, зато внизу затопали, раздались тревожные возгласы.

– Может, война? – испуганно спросила Ярина.

Сестрица растерянно пожала плечами. Обычно у нее на все находился ответ, но сейчас он не успел прозвучать – в их опочивальню ворвалась матушка.

– Собирайтесь! Быстро! – выдохнула она, кусая бескровные губы.

– Что с собой брать? – Нежка потянулась за шкатулкой, но матушка мотнула головой.

– Себя. Некогда. Живее. Яриша, что сидишь?

Под темным плащом на матери темнело неброское платье, похожее на то, какие носили чернавки.

Внизу кричал, отдавая команды, отец. Собирались второпях. Ярина успела схватить только одну куклу, та потом утешала ее в душной избе на жесткой лавке…

Челядь попряталась. Отец, в темноте казавшийся сказочным великаном, привел лошадей. Как котят забросил ошалевших девчонок в седла: Нежка ехала с Сивером, Ярина – с матерью.

Над дорогой полыхало узорчатым ковром ночное небо. Падали звезды, одна за другой, оставляя после себя бело-золотые росчерки. Ярина, разинув рот, любовалась, даже про страх позабыла. Они свернули с тракта и понеслись проселками, пустынными полями. Отец все хлестал коня по взмыленным бокам.

Звездный дождь давно закончился, разгоралась заря: желтая, пыльная. На рассвете конь под матерью пал, пришлось разделиться. Отец с Сивером кинулись дальше, путая следы, а они побрели по заповедным лесным тропам. На одной из них Ярина встретила свою восьмую осень.