Янтарный меч - стр. 17
Дедушка встревоженно глядел на нее, в его руках парила кружка с отваром. Ничто так не снимало тошноту, как несколько капель настоя белены, прекрасно сохранившейся в сенях. Ярина готовила его долго, боясь ошибиться – помирать в страшных корчах не хотелось.
Дурнота отступила, медленно прояснялся разум, поэтому она позволила себе выползти на крыльцо, кутаясь в лисью шубку – очередной подарок домового, – подышать свежим воздухом.
Который при одном взгляде на частокол застрял в груди намертво.
– Ч-что это? – обморочным голосом пробормотала Ярина, оседая на ступеньки.
Улыбка домового могла бы солнце затмить, так он был доволен.
– Это? – указал он пальцем на белые человеческие черепа, красовавшиеся на кольях. – Это защита наша новая. Давеча завывало, помнишь? То ж колдун поганый к нам лез. А они появились, как заголосят, болезные. Глазищами как засверкают! Колдун так и покатился. С тех пор тихо все.
Черепа довольно скалились и кивали, постукивая друг о друга лысыми головешками. Ярина ощутила острое желание тоненько завыть.
– А можно их как-нибудь того, обратно невидимыми сделать?
Ей показалось или на безглазых лицах появилось обиженное выражение?
– Кабы я знал, – поскреб затылок домовой. – Ты что, черепушков спужалась? Ты их не боись, что с них взять, охранники они справные, тебя не тронут, не обидят. Хуже живых людей никого нету, так я тебе скажу. Даже бродячие покойники ваши не такие паскуды. А эти, подумаешь, зубьями щелкают.
– Извините, – выдавила Ярина, переводя взгляд на новых охранников. Те опять закивали, на этот раз милостиво. Или это после ожерелья всякая невидаль мерещилась?
Нет, бояться меньше она не стала: страх держался не за чувство опасности, а за непостижимые образы. Но пугаться теперь стало стыдно.
Дышать свежим весенним воздухом расхотелось, Ярина вернулась в горницу, подумывая перебраться с печи на кровать. Домовой в спаленке прибрал. Всю одежду из сундуков перетряхнул, грязь по углам смел. Презрев осторожность, вымыл миску с успевшей зацвести водой и плавающими в ней черными хлопьями. Посудина источала такой аромат, что и угореть было недолго. Да и вообще в избе царила противоестественная чистота, воздух был легким и свежим, не сдавливал грудь по ночам. Казалось, мыши с клопами и тараканами за версту подворье обходили. Полы скреблись, горшки чистились, половики стирались. И все это без ее участия. Ярина, привычная к тяжелой работе, чувствовала себя боярышней-лентяйкой: так ее с самого детства не обхаживали.
– Яринушка, хочешь ватрушку?
Она хотела. Но если сидеть без дела, да трескать ватрушки с повидлом, то так недолго и в старостину дочку превратиться. Когда Тиша садилась на лавочку у изукрашенной резьбой избы, доски под ней жалобно скрипели. А ведь считалась на деревне первой красавицей, не то, что они с Нежкой. Их иначе как заморышами не называли.
– Нет, дедушка, давай лучше в подпол заглянем. Может, прежний хозяин там какие-нибудь книги оставил или записки. – Ярина перестала теребить кончик русой косы и сцепила руки в замок. На ватрушки с поджаристыми бочками она старалась не глядеть.
Домовой тут же скис, всем видом выражая желание уйти от разговора.
– Воля твоя, девонька, токмо ежели ты черепушек боишься, что с тобой будет, коли узришь цельный шкелет? Я старенький, слабосильный. Как тебя потащу, коли в забытье свалишься?