Яма - стр. 30
Все складывалось более чем прекрасно. Ее совсем уже не волновало, что для Градского она перестала существовать.
– Ник, – окликнула Алина на входе во двор университета. – Смотри.
– Что? – отрешенно проследила за взглядом сестры. Глаза слипались, казалось, так и уснет на ходу. – А-а, да... Валентина Алексеевна, преподаватель философии.
– Градская, – с нажимом добавила Аля. – Мать твоего Града.
У нее, никак иначе, проклюнулся дар раскапывать то, что Доминике только-только удалось похоронить в воспоминаниях. До этого же молчала, словом о нем не обмолвилась! Только наблюдала за Никой больше обычного. Спрашивала, все ли у нее хорошо. Окликала по имени и замирала взглядом. Заглядывала в монитор, когда она копалась в сети. Казалось, интересовалась всем. О снах даже спрашивала, мол, она, Ника, полночи разговаривала. Чего, конечно, не могло быть! Откуда?
– Вот, что ты мелешь? Какой "мой"? – щеки и уши внезапно обдало жаром. – Не мой он.
– Чтобы ты понимала, как они живут… Видишь, кто ее привез? На какой машине?
– Ну, кто? Муж? Что здесь такого? Ты забыла, что мы опаздываем?
– Не муж это, а личный водитель. Привозит и ждет, пока она душу отведет, философствуя. Любит Градская свободные уши. А студенты – народ хоть и неблагодарный, зато – слушатель безропотный. Муж ее, отец Града, известный в городе бизнесмен. Наверное, дома перед ним по струнке ходит, а здесь строит из себя независимую глубокомыслящую личность.
– По-моему, она неплохая. И семинары у нее интересные.
– Неплохая.
– Наличие денег – еще не порок.
– Ну, смотри тогда дальше. Вот и сам Градский.
Во двор на большой скорости, провоцируя порыв воздуха и ажиотаж среди студентов, влетел желтый спорткар. Мотор с тихим урчанием стих, оставляя бьющую басами музыку. Градский открыл дверь, чтобы покинуть салон, и нецензурный афроамериканский речитатив заполнил всю стоянку.
Ника повторно покраснела.
Отец Кузнецовых мимо такого безобразия бы не прошел. А тут, будто в порядке вещей! Преподаватели и сотрудники университета лишь бросали недовольные взгляды в сторону злостного нарушителя порядка и спешно семенили к корпусу.
Градский улыбался.
У него все было хорошо. Он, конечно же, от ее отказа руки на себя не наложил и уж точно не печалился.
«Гад гадом!»
– Сама подумай, насколько у него пресыщенная жизнь.
– А зачем мне об этом думать? – окончательно рассердилась Доминика. – Мне все равно!
***
В один из холодных октябрьских вечеров, когда она во второй раз появилась у Карпа, заметила Сергея в компании незнакомой девушки.
Старалась не мозолить глазами его профиль. Он-то ее в упор не замечал. Значит, и ей не стоило.
Контроль и сопротивление – процессы, на которых Ника всецело сосредоточилась. И без Града хватало, за кем с интересом наблюдать. Совсем рядом с ней молодежь дурачилась, выполняя нелепые задания друг друга. Чуть дальше несколько парней, оккупировав систему караоке, горланили песни Круга. Группа девушек умудрялась под это танцевать.
Ника бы и сама с удовольствием присоединилась к поющим. Только вне сцены ей больше нравилось петь под гитару.
Когда подошел Стас Закревич, испытала невыразимую досаду. Он у нее с некоторых пор вызывал очевидное неприятие. Отвечала на его вопросы сдержанно и вежливо, но без особого энтузиазма.
– Ты что одна?