Яма - стр. 3

– Сережа! Как ты смеешь так выражаться? – задохнулась возмущениями Валентина Алексеевна. – Немедленно прекрати! Степан Мирославович – замечательнейший человек! Исключительный. В наше тяжелое время именно такие «единицы» остро требуются науке, – подсела на любимого конька. – И вообще, даже если он не прав, уступи. Имей уважение к пожилому человеку.

– С какой стати? Ты сама всегда говоришь: правила одни для всех.

– Существуют исключения, Сережик, – заявила настойчиво, будто ему пять лет и он способен без возражений проглотить все это фуфло. – Ты сам должен понимать. Возраст нужно уважать.

– Тебя зомбировали еще в школе, вот это я понимаю. В ваше время почти всех так растили. Некоторым и с годами... – чуть не сказал «ума не прибавилось». Сдержался. – А потом жалуешься отцу, что тобой эти «возрастные» на работе помыкают.

– Что? Я не жалуюсь... – попыталась возразить мать и запнулась.

– Ладно. Твое дело. Только не надо еще и из меня лепить «терпилу» по своим совковым нормам. Сейчас мир другой. Тот, кто прогнулся – лох, а не мудрец.

Схватив олимпийку и ключи от машины, решительно двинулся на выход.

– Сережа... – мать, конечно же, поплелась следом.

Когда он впопыхах столкнул с тумбочки вазу со свежими оранжевыми георгинами, лишь порывисто прижала ладонь к губам.

– Ой, Сережик....

Хоть сын так и не обернулся, все равно пролепетала вслед:

– Будь осторожен.

[1] КМС – кандидат в мастера спорта

2. 2

Звучавшая в помещении музыкальная композиция больше походила на непрекращающийся низкий гул. Самое начало вечера, а некоторых уже вовсю таскало по залу и нещадно полоскало в уборных. Обыкновенное дело для начала учебного года.

Безжалостная молодость – так много желаний и так мало ума. Сплошное «хочу»: требовательное и слепое.

В клоповнике Карпа не спрашивали паспорта. Собирались и совсем зеленые вчерашние школьники, и старшекурсники ВУЗов, и даже загульные женатики. На самом деле, дом Максима Карпова являлся большим и добротным особняком. Кроме того, находился в его полном распоряжении, с тех пор, как старик Карпова во второй раз женился, а новая жена предпочла жить в черте города. «Клоповником» дом нарек отец Градского, мол, собирается там всякая шушваль. Так и вошло в обиход среди той же шушвали.

Град заявился уже под градусом. Не пьяный. Но прям хорошо навеселе.

– Ой, Серега! Привет, – счастливо пискнула Наташка Смирнова, едва завидев парня. – Думала, ты… вы уже не придете, – с куда меньшим воодушевлением заметила нескольких других сокурсников. – Привет.

Градский мазнул хмельным взглядом по гарцевавшей в потемках толпе. Внимание привлекла рыжеволосая девушка с выразительными пышными формами. Благодаря алкоголю, интерес разыгрался молниеносно. Кровь в жилах загудела, низ живота налился приятной тяжестью. После домашних разборок Серегу, используя терминологию матери, как нельзя сильно тянуло на грех. Что-то себе доказывал? Нет. Элементарнее и примитивнее, секс являлся самым простым и быстрым способом почувствовать себя хорошо.

Но тут Смирнову вдруг бес попутал. Не дала отойти, схватив за локоть, зачем-то повисла на нем, словно без упора не могла стоять.

Смерив девушку раздраженным взором, бесцеремонно высвободился из ее захвата. Наташку проняло: краснея, поджала обиженно губы.

Градскому и тут, конечно, диагонально. Сама виновата.