Яма - стр. 22

Тестостерон. Норадреналин. Адреналин. Кортизол. Полная мобилизация всех внутренних ресурсов. Эмоциональный подъем, близкий к эйфории. Серега верил, что может испытывать все эти ощущения в моменты агрессивных уличных разборок.

До сегодняшней ночи.

Сердцебиение ускорилось, частота и глубина дыхания увеличились – стандартный старт. А дальше не возникло никаких эмоций. Ровным счетом – ноль. Все происходящее – без боли навылет.

Этой ночью дрался только потому, что того требовала ситуация. Не на Карпа же в самом деле надеяться. После алкоголя уровень защиты у того бывал нестабилен. Быку так и вовсе – то зуб вынесут, то руку вывернут.

Града же, без каких-либо преувелечений, называли семижильным. За годы беспечной юности никаких серьезных травм не получал. Да и держался в драке до последнего "панкратиаста" и последнего "часового". Останавливался, только когда всех в лежачее положение оформят.

Знал, что отец с матерью ему покоя не дадут. После душа застал их в спальне, в нетерпении сновавших по периметру. Обвинительный приговор вынесли сразу после его неподобающего возвращения домой. Не все еще высказали. Отец точку не втоптал, мать не наследила запятыми.

– Вам не надоело? – спросил серьезно. – Ничего ведь не изменится.

Градские оторопело застыли. Обычно они стартовали с наездами, а Серега уже походу вяло отмазывался. Видимо, и в этот раз речь заготовили, а тут он неожиданно активизировался раньше времени.

Ничего, и правда, не менялось. Он, как напивался – так и напивается, как ввязывался в драки – так и ввязывается, как участвовал в гонках – так и участвует... Если прекратить – то как ему вообще существовать? Зачем?

Только Градские не привыкли легко сдаваться. Упорства им не приходилось занимать. Воспитательный процесс – святое дело, хоть и бесполезное.

Отмерли.

– Как же так, Сережик? Кто это сделал? Какие-то хулиганы? Ты их знаешь?

Отец беспокойную речь матери поддержал громким язвительным хмыканьем.

– Ты даешь, мать... Ей богу, смешно! Это он, – за тяжелым выдохом последовал яростный указующий перст, – наш сын, хулиган! Авторитет доказывает! Шайку свою защищает, – расходился, сотрясая воздух оскорбительными речами.

Знал же, что все бесполезно. На х*ена убивал нервные клетки? Внутри Сергея ни единой эмоции не проскочило, в то время как на лице отца они танцевали безумный канкан. Ему ведь так не терпелось задеть бездушного отпрыска за живое! Хоть самую малость!

– Снова этот твой Карп за дело по зубам получил, а ты, крестный отец, массу тянешь?

Расширяя ноздри, Серега медленно вдохнул и произнес тем раздражающе отстраненным тоном, который отец так ненавидел:

– Пап, ты, давай, не перекручивай. Тебя там не было. А то, что донесли, черт знает сколько раз перевернуто с ног на голову.

– А я вот думаю, мало вам вломили! – в сердцах прокричал Николай Иванович. – Ты пятнадцать лет каратэ занимался, чтобы по убогим подворотням ногами махать?

– Нет. Не для этого. Мне нравилось в летнем тренировочном лагере. Без вас.

– Коля, я прошу тебя... – предупреждающе вставила мать. – Держи себя в руках.

Только, где там! Градский-старший эту просьбу даже не расслышал.

– Ну-ну, герой! Чего ты стоишь без нас? И где машина, позволь полюбопытствовать?

– В центре.

– Коля...

– Где именно – в центре? Или ты точно не помнишь? – с издевательской усмешкой.