Якутский след - стр. 5
«Кулёк» с Юрой лежал на виду, хорошо, что на обочину от протоптанной дороги не завалился… «Хоть бы пискнул», – подытожила Дуся.
Историю своей любви Дуся поведала Люсе во всех подробностях и, по праву можно сказать, рассказана она была из первых уст.
Влюбился Гена в Дусю с первого взгляда, увидев её случайно, на третий день после поступления на службу в Мархинский военный гарнизон. Представился, стал ухаживать и как-то враз понял, что жить без неё не может и хочет жениться на ней. Позвонил родителям в Новосибирск, объявил, что женится. Родители расстроились – не такой партии для своего сына ждали, тем более, что уже и невесту достойную присмотрели… из своих. Кто такая Дуся? – деревенская, воспитательница в яслях. А их сын – красавец, офицер, отслужит в Мархе годика три и переведут его в Новосибирск на хорошую должность, у отца связи большие. Через пару недель, после того как Гена сообщил родителям о своем решении жениться, он получил от родителей письмо, где они умоляли сына не делать глупости, не жениться на «голодранке деревенской» и кляли Дусю плохими словами. Гена это письмо спрятал в книжку и убрал на полку.
Гена был на службе, Дуся ждала его, достала со скуки «Алые Паруса» Грина, открыла книгу и наткнулась на спрятанное письмо. Чем дольше читала Дуся письмо, тем больше портилось её настроение. Когда пришёл Гена она зашлась слезами, хлюпала носом, кляла судьбу. Объявив Гене о фатальном решении покончить с собой, она сорвалась и убежала на речку Мархинку, не то вешаться – правда не понятно на чём, там одни кусты; не то топиться, что тоже сложновато… Мархинка – как ручей в этом месте. Гена стоял остолбеневший, ничего не понимающий, пока не увидел на столе смятое и размытое Дусиными слезами родительское письмо. Не зная, что делать и где её искать, он побежал к Дусиной тетке Марусе, чтоб та отговорила Дусю от безрассудного поступка. Гена, пока бежал, похоже сам потерял рассудок – сказал Марусе, что застрелится, если Дуся бросит его. Короче, в тот вечер Дусина тётка металась от одной несчастной к другому несчастному, уговаривая Дусю ещё пожить, а Гену – не стреляться. К ночи страсти улеглись, все остались живы. На следующий день Дуся написала гневный ответ родителям Геннадия. Понаписала она там много: и как любит его, и что жить без него не может, и про то какая она хорошая… как же они смеют оскорблять её, когда они совсем её не знают? А в конце письма Дуся пригрозила, что напишет в «Комсомольскую правду» о том, какие они плохие, чёрствые люди. Отправила она это письмо или нет – мы не знаем, но Гена после той злополучной ночи написал и отправил родителям ТАКОЕ письмо, что когда он привёз Дусю в Новосибирск, его родители встретили их с цветами и радостью на лицах.
Со свадьбой не тянули, да и зачем, когда любовь такая!
Страсти в жизни Гены и Дуси не закончились ни после той злополучной ночи, ни после свадьбы, а скорее наоборот – бывало и посуду били, и дрались, и стёкла из окон вылетали, но до милиции дело не доходило.
Ревновал Геннадий Дусю дико. Прибежит с дежурства, как бы невзначай, сердце колотится, рукой пистолет ощупывает. Если что – пристрелю её и его, гада. Дверь распахнёт – поймал мол, а дома тишина, пирожками пахнет, Дуська в кровати вальяжная, да вспотевшая под пуховым одеялом, полусонным голосом: «Геночка, чё так рано?». Счастье, сокровище его, вот оно, рядом, руку протяни – любимая Дуська, здоровьем пышущая, и нет никакого гада с ней. И что за черти ему в голову лезут? Набросится Гена на неё, подогретый ревностью, и мнет её и так и сяк… Дуська стонет, крик сдерживает, чтоб малого не разбудить. Утолив страсть, обмякнут оба, не шелохнутся, пройдет минут пять, а кажется – вечность. Уже вскочив, застегивая впопыхах штаны, прихватывая шинель, он слышал вдогонку сонное: «Ты чё приходил-то?» Гена тихонько притворял дверь и летел на службу, окрыленный счастьем.