Якудза (сборник) - стр. 97
Судя по пульсации, нога была на месте. Но тут как раз некстати вспомнилась прочитанная когда-то где-то газетная статья о фантомных болях в конечностях, которые отрезали давным-давно.
«Ой, как правильно в школе учили: коли зло пресечь, забрать все книги бы, да сжечь. Лучше б с операми водку пил в свободное время, чем в газетах читал про всякую ерунду».
Макаренко начал тихо паниковать…
Справа кто-то тонко чихнул.
Андрей осторожно, боясь потревожить пульсирующего внизу зверя, повернул голову.
С соседней кровати на него смотрел Артавазд, директор ресторана «Место встречи». Нижняя и верхняя часть лица директора была забинтована, отчего он немного смахивал на киношного человека-невидимку. Узнать Артавазда можно было лишь по большим печальным глазам, грустно смотревшим из щели между повязками.
– Извините, – сказал Артавазд.
– Ничего, будьте здоровы, – ответил Макаренко.
– Как нога? – кивнул на одеяло директор.
– А она есть? – с опаской спросил Андрей.
– Есть-есть, не волнуйтесь. Врач сказал, что была слегка задета кость, но сейчас все в норме. Через недельку-другую будете в строю.
– И на том спасибо, – облегченно вздохнул Андрей. – Я уж думал, что теперь так до конца жизни, как капитан Сильвер, на деревянной ноге буду шкандыбать. С попугаем.
– Как кто?
– Да, неважно. Главное, нога цела. А я уж думал…
– Вы зря волновались. Я договорился с лучшим хирургом в этом городе, и он обещал, что все будет без осложнений. Даже хромать не будете.
Губы армянина двигались вместе с бинтами, еще больше усиливая его сходство с известным литературным персонажем.
«Ага, стал бы ты так стараться, если бы дело не касалось и тебя тоже, – подумал Макаренко. – И отдельную палату организовал на двоих не иначе из соображений, что в присутствии мента меньше шансов, что придут и добьют. А они могут. Как-никак, похоже, Витя там одному из них кровь-то пустил нехило. Им же плевать, кто виноват, кто прав. Если в его ресторане родственника порезали, могут решить, что по-любому армянин – кровник. До кучи с остальными участниками кровопролития».
В палату вошла медсестра.
– К вам посетитель, – сказала она Андрею. – Вообще-то, доктор не велел беспокоить, но…
– Извините, милочка, но побеспокоить больного придется.
Замятин просочился в палату в щель между косяком и полным бедром пышнотелой медсестры. Белый халат, на пару размеров больше, чем требовалось бы, складками свисал с костлявых плеч опера, делая его похожим на большую бабочку.
– И это самое. Нам бы с больным с глазу на глаз пообщаться.
Замятин недвусмысленно пострелял глазами в сторону медсестры и директора ресторана.
– Конечно, конечно, – сказал директор, спуская ноги с кровати и всовывая их в тапочки.
Медсестра ничего не сказала, только фыркнула и, вильнув пышным задом (вряд ли ради Замятина, скорее, для Макаренко), ретировалась. Вслед за ней в коридор выскочил Артавазд.
– Как нога? – кивнул на одеяло Замятин.
– Спасибо, переживу.
Замятин порылся за пазухой и достал плоскую флягу.
– Будешь? Настоящий. Разливной, не бутылочный. Пять звезд. Или даже шесть.
Андрей вздохнул.
– Замятин, кончай воду мутить. Ты по делу или как?
Оперативник запрокинул голову, пару раз дернул кадыком, потом обстоятельно вытер губы рукавом халата и медленно завинтил крышку на фляге. На серовато-белом рукаве рядом с влажным пятном от губ Замятина виднелись плохо застиранные пятна аналогичной формы.