Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии - стр. 35
Родственник мой Владимир Исаевич Тейтель познакомил меня с членом Московской судебной палаты Степаном Макаровичем Гулькевичем204, и при его содействии я был зачислен в кандидаты на судебные должности при Московской судебной палате. Когда Гулькевич был назначен прокурором Казанской судебной палаты, я был переведен туда. Из Казани, в мае 1876 года, я откомандирован был в Пермскую губернию. Евреев по судебному ведомству в большом Казанском округе, в состав которого вошли восемь обширных губерний, на службе было всего двое: Дилон, впоследствии член Казанского окружного суда205, да еще исполняющий должность судебного следователя в городе Красноуфимске Пермской губернии Илья Яковлевич Троцкий206Так как в Пермском округе только что были введены новые судебные учреждения, для ликвидации дел старых судов к следователям прикомандировывались в помощь кандидаты на судебные должности. Я как раз попал к Троцкому. Илья Яковлевич, невысокого роста, плотный, добродушный, добросовестный труженик, был крайне религиозен и набожен.
По предписанию окружного суда мы с Троцким разделили следственный участок. Мне отвели несколько волостей с правом самостоятельно производить следствие. Поселился я сначала на Суксунском заводе, а затем в большом селе Ключи, на Сибирском тракте, по которому следовали все приговоренные к ссылке в Сибирь. Гостеприимство жителей Пермской губернии, их религиозная терпимость были совершенно исключительными. С удовольствием вспоминаю время, проведенное среди этого хорошего, здорового населения.
Из Пермского округа я назначен был исправляющим должность судебного следователя в Самарский округ. В то время Министерство юстиции не утверждало судебных следователей в должности; оно не желало иметь несменяемых, независимых следователей, и мы все считались причисленными к Министерству юстиции и командированными к исправлению должности судебных следователей. Я назначен был в село Старый Буян Самарскаго уезда и, только что женившись, в декабре 1877 года, приехал туда с женой.
За неимением другого помещения мы сняли большой помещичий дом в восемнадцать комнат со старинной обстановкой: вольтеровские кресла, клавесины, часы Екатерининских времен. Этот дом принадлежал известному баснописцу Дмитриеву, бывшему министру Александра І207Кабинет был украшен портретами царственных особ конца XVIII и начала XIX столетий, грамотами на имя Дмитриева. За помещение с отоплением мы платили двадцать пять рублей в месяц. Эта сумма считалась очень большой в то время, и все знакомые настаивали на том, что мы должны написать наследникам Дмитриева в Петербург с просьбой уменьшить плату. Дом помещался в большом саду с выходом к мосту через реку. Как только доносился звук колокольчика, что означало приближение какого-нибудь проезжего к мосту, мы или сами выбегали, или посылали прислугу тащить проезжего к нам. Эти проезжие угощались чаем, обедом, а иногда оставались на день, на два гостить.
Случайно в Старом Буяне оказалась довольно интересная компания: судившиеся по известному «процессу ста девяноста трех»208 земский врач Иван Иванович Гауэнштейн209, молодой и интеллигентный социал-демократ, находившийся в переписке с вождем социал-демократии в Германии Бебелем210, и фельдшер Юнеев со своей женой