Ягоды страсти, ягоды смерти - стр. 22
– Он тебя любит, да?
– Не исключено.
– НЕ ИСКЛЮЧЕНО?! Да он сияет, как лампочка Ильича, когда ты появляешься!..
Она помолчала, Даша тоже.
– Чем ты его взяла?
Даша пожала плечами.
– Молодостью? Тебе сколько?
– Двадцать пять, но сомневаюсь, что это имеет значение. У вас в ресторане работает много молодых и вполне симпатичных девочек, которые тоже на Влада посматривают...
– Еще как посматривают, сучки!
– Ева, вам придется воздержаться от подобных выражений в моем присутствии. Или я немедленно выпровожу вас отсюда.
– Не буду, не буду... Я не злая, – она снова переложила прядь, – ты не думай. Просто жизнь такое дерьмо, и люди поганки. Вот я и...
– Ева, у меня много работы. Чего вы хотите от меня?
– Что в тебе такое есть, не пойму... Что-то же есть, раз он за тобой, как щенок, виляя хвостом... Что?!
Даша молчала, рассматривая гостью, ее излишне открытое для рабочего времени и обстановки платье, ее почти красные волосы, ее слишком зеленые глаза в слишком зеленых же тенях... И снова ей представился провинциальный городок на юге России, и местная красавица, столь жаждущая «красивой жизни и красивых отношений»...
– Оставь его мне, – заговорила, понизив голос, Ева. – Оставь! Разорви с ним, скажи, что у тебя другой... Я тебе заплачу. Миллион, пойдет?
Даша не ожидала подобного подхода к делу. Она прыснула со смеху.
– Недорого вы Влада оценили!
– Хочешь больше? Два? Три? Сколько, скажи?
– Ева, я не торгуюсь, я потешаюсь.
– И что же смешного я сказала?
– Да вы же пытаетесь «перекупить» у меня Влада! Как будто он модное платье!
– И что тут смешного?
– Да уж, скорее грустно... И как вы себе это представляете? Допустим, я соглашусь, – и что, Влад в вас влюбится?
– Соглашайся, соглашайся! Я тебе два... нет, три миллиона дам! Такие деньги на дороге не валяются, квартирку можно завалящую купить! Зачем он тебе? Ты себе другого найдешь, в твоем возрасте девки неразборчивы, любой хрен при кошельке сгодится... Влада в отставку отправишь, он страдать начнет, тут я его и утешу! Приму в свои объятия, как говорят поэты.
– И он пойдет? – подначила Даша.
– Железно. Обидится на тебя и на всех молодых дур и оценит мою любовь!
– А вам он зачем, Ева?
– Ты не поймешь. Говорю же, вам всем, молоденьким дур... девушкам, парни все одинаковы, как китайцы, была б только морда симпатичная да в штанах кое-что.
– Рискните все ж.
– Он... Да не знаю я, как сказать! Зайка он... Сладкий такой зайчик.
«Сладкий». Так мысленно называла его и Даша! А поди ж ты, Ева тоже... Вот как выходит: мы приручаем новое для себя слово, обкатываем и обсасываем его новизну, как леденец, не подозревая, что слово это давно приручено и задействовано другими! И потом как удар: оказывается, мы вторичны. Оказывается, все придумано и задействовано в обиходе до нас!
Слово «сладкий» Даша не могла ей простить.
Но слово «зайчик»... И того менее! Это Влад – «зайчик»?!
– Зайчик?! – воскликнула она.
– Видишь, – торжествующе произнесла Ева, – ты не поняла!
Даша вспомнила, как сказал Влад: «Я бы стал плюшевым котенком в лапах тигрицы». Он ошибся: он бы стал плюшевым зайчиком!
В одно мгновенье Даше стало настолько противно – видеть эту женщину, слушать ее, – что она вскочила.
– Ева, у меня больше нет времени с вами разговаривать. Уходите!
– Хорошо, хорошо... – Ева тоже поднялась. – Так договорились, три миллиона?