Йагиня. Тайный Дар - стр. 64
что я для него сделала! Приняла ребетенка- песиглавца от любимой женки и скрыла это ото всех, проводив малого с родным папашей. В общем, потупила я глаза, и краской стыда и раскаянья залилась по самые уши.
- Сударыня, - мягко продолжал глава. - Если вы испытываете стеснение от того, что помогли тогда моей Малене с родами… Ну, когда она от наемника рожала…
Зыркаю глазами в сторону чародея. Вот, паразит! Ну, хуже бабы ведь, ей богу!
Или это легендарная мужская солидарность?
Гневно так на него таращусь, а он стоит с совершенно невозмутимым видом и руками разводит – мол, а что вы от меня хотите, сударыня? Я там тоже был и слова молчать никому не давал.
- Сударь, - как же стыдно смотреть главе в глаза!
- Сударыня, - перебил меня этот крупный, добрый, похожий на медведя человек. Не стесняясь, уселся на край кровати и взял за руку. И нет в этом жесте ничего предосудительного. Так подсаживается к дочери отец, чтоб пожелать спокойной ночи или спросить, как у нее прошел день. Или узнать планы на завтра. В общем, в жесте этого большого мужчины, когда он взял мою все еще слабую руку в свои огромные ладони, столько нежности и тепла было, что я как будто почувствовала себя опять маленькой непоседливой девочкой. Девочкой, которую вот так же брал за руку папенька, когда хотел, чтобы она его услышала. Мне наверно повезло – мой отец ни разу не повысил на меня голос. А на последствия так скажем, неправомерных «воспитательных» действий я насмотрелась в селянских избах… Только став взрослой, по достоинству оценила мудрость и справедливость собственных родителей. Впрочем, не зря ведуны – это элита.
Глава, тем временем, продолжал:
- Сударыня, - повторил он, с отцовской теплотой глядя на меня, - Я и вправду вам благодарен за то, что спасли тогда жизнь моей Малене. И тому, ну, ребенку, - он хмуро потупил глаза, только на один миг, - Я рад, что вы не позволили совершиться непоправимому.
Мужчина задумался, а я молчала, потрясенная.
- Малена подарила мне маленького Игрека, - наконец сказал он, - И вы сохранили для ребенка и отца, и мать, - Хориус вздохнул. Внезапно создалось впечатление, что в его душе что-то оборвалось.
- Я знаю, что она никогда не вернется, - глухо сказал он, и, отвернувшись, спрятал лицо в своих огромных ладонях.
И в следующий миг мне плевать было, что я тут лежу в одной рубашке, а этот Хориус мужчина, причем едва знакомый, и даже не родственник, плевать. Йагиня не может пройти мимо страждущего – а этот мужчина уже здоров, здоров, как бык, но душу его ест такая тоска, что смотреть страшно.
Я вскочила и обняла его за шею, положив на плечо голову, и просто молчу.
Изо всех сил стараясь подлатать ту часть ауры мужика, которая была разодрана в клочья вероломным поступком Малены.
Правда, сил у меня нет совершенно, и на мой взгляд, выходит куда как плохо. Однако через хвилину мощная ладонь накрыла мои руки, и Хориус поднял совершенно спокойное лицо, ясное и умиротворенное.
- Спасибо тебе, дочка, - улыбнулся он мне, и от этой простой человеческой улыбки на душе вдруг стало так тепло, так хорошо. А Хориус усмехнулся и добавил: - Разнылся я, как баба. Значит так, братец с сестрицей, - на этих словах я покраснела, поганец-чародей сделал очень заинтересованный вид, а мужик заулыбался еще шире. - Сегодня еще отлеживаешься, сил набираешься, но ужинать чтоб спустилась! – я кивнула. - А завтра с утра выезжаете. Экипаж я вам дам, да кучера своего с вами отправлю, да лошадей добрых.