Йага. Колдовская невеста - стр. 21
– Пошла вон, оборванка! Да батюшка Боров всего города кормилец, Посадников побратим! Нашла на кого вякать!
Имена, как известно, никому зазря не дают. Не зазря получил его и тот, кто сидел в повозке. Он поднялся, и иначе как Боровом никто его назвать не решился бы. Толстощекий, лоснящийся, с туго натянувшим камзол пузом. Он не спеша вытащил из кошеля гребешок и пригладил им редкие волоски на плешивой башке. Убрал на место и тогда только заговорил:
– Пропусти-ка ее, Бдарь.
Возница задохнулся от возмущения. Вцепился в седую бороду, едва не выдрав.
– Да где ж это видано, батюшка?! Неужто к тебе всякая неумойка по первому же требованию…
– Пропусти, сказал.
Сказал вроде негромко, а старик сразу втянул голову в плечи и спорить поостерегся. Боров между тем поставил красный сапог с загнутым носком на приступку и тяжело вывалился из повозки.
– Ну иди сюда, что встала, – поманил он толстым пальцем с тремя перстнями.
Зеваки вокруг ахнули – не к добру. Так запросто батюшка Боров ни с кем не балакает, к нему в особый день очередь стоять надо! Йага же сощурилась и бесстрашно подошла.
– Ты что же это, – сказала она, – как у себя дома тут ездишь? Людей пугаешь, мальца едва не убил!
Холоп все же вырвал клок из бороды: вот сейчас ка-а-а-ак даст батюшка девке затрещину! Но Боров повернулся к нему:
– И верно, Бдарь. Что это ты расшумелся? Хлыстом так и хлещешь. Сам хлыста захотел?
Возница взмолился:
– Помилуй, батюшка!
– Цыц! – И обратился уже к Йаге: – Что еще?
Больше ничего от важного человека Йаге было не надобно, но она подумала и добавила:
– И мог бы не в повозке гоголем ехать, а ногами дойти. Небось не развалился бы!
Боров захохотал, точно в бочку, пузо затряслось в такт.
– Ладно, отныне стану пешком ходить. Еще чего хочешь?
Йага развела руками, с удивлением обнаружив в стиснутом кулаке серьги. Убрала их в передник к прянику и докончила:
– И вообще добрее к людям надо быть. Вот.
– Ну как прикажешь, горлица. Вот с тебя и начну. Полезай в повозку, отвезу в хоромы, угощу сладким медом.
– Нет, спасибо, – мотнула головой девка и собралась уже уйти, да не пустили.
Пальцы Борова были хоть и толсты, а сила в них скрывалась недюжинная. Эти-то пальцы и стиснули загорелое запястье ведьмы.
– Сама вылезла, хвостом повертела, так теперь и ответ держи. Залазь, кому сказал!
– Не перечь, девонька! Слушайся! – зачастил Бдарь. Он-то точно знал, на ком Боров сорвет злость, чуть что.
– Да не полезу я. Вот еще!
– Полезешь, еще как полезешь, – пообещал батюшка. – А я тебе опосля перстенек дам, не обижу.
Бдарь соскочил с козел, подбежал, уперся ей в спину, подталкивая.
– Полезай, полезай, дочка! Никого еще батюшка не обделил!
– Да вы никак белены объелись? Пустите! – Йага рванулась раз, другой – крепко держат. – Пустите! – потребовала она уже всерьез.
Да не станут же ее неволить? День белый на дворе, людей вон сколько вокруг… Станут. И люди стыдливо отворачивались, и Боров хватку не ослаблял. Кто-то из старух посоветовал:
– Не противься, дочка! Поехала бы…
– Отстаньте!
Йага пустила в ход зубы. Боров разжал одну руку, но тут же вцепился другой – уже в лиф сарафана.
– Давненько я таких норовистых кобылок не объезжал! – ухмыльнулся он. – Добре!
Слюнявый рот, растянувшийся в улыбке, был совсем рядом. Крошки пирогов собрались в уголках толстых губ. Девку замутило. Земля поплыла из-под ног, но почти сразу знакомый звенящий от ярости голос вернул ее на место.