Ядерная зима. Дожить до Рассвета! - стр. 19
«Сильно на мандат времен Гражданской похоже. Какая-то странная цидулька. Если рассмотреть вопрос повнимательнее, то, выходит, всеобщую мобилизацию объявить не успели, а сейчас мы имеем дело с самодеятельностью местного военкома. Странно, почему оповещение не прошло? Неужели спутники все разом загасили? Верится слабо – в последние несколько лет в эту сторону какие-никакие, а деньги потекли. Да и большие шишки первым делом в ЗКП должны были броситься, шкуры свои спасая… Ладно! – мысленно махнул я рукой. – Со стратегией этой и потом разобраться можно будет! И понятно, почему местное командование назначило меня старшим, а не Витальку, к примеру. Тут ножками топать надо, и стрелять, и морды бить, а у него наклонности другие – ему бы мозгой шевелить да интриги плести».
– … ля, это произвол. Я буду жаловаться прокурору области! – Визгливые крики выдернули меня из задумчивости.
Как выяснилось, это пленный молодчик, заметив официальных лиц, решил покачать права и теперь оглашал окрестности угрозами вперемежку с нецензурщиной.
Сибанов стремительно подошел к парню.
– Прокурор, так? – чуть насмешливо он поинтересовался у горлопана.
– Да, мля! А ты что за хрен с горы? – несмотря на то, что стоял он на коленях и был примотан к хлипкому штакетнику куском проволоки, мародер говорил нагло и развязно. – Я с такими придурками разговаривать не собираюсь! Вы у меня все по статье пойдете! Вот сейчас господа военные во всем разберутся и…
Хрясь! – кроссовок Виталия прервал тираду, впечатавшись в подбородок наглеца. От удара пленный опрокинулся назад, и целая секция штакетника завалилась под его весом.
«Хлипковат заборчик оказался!» – отметил я про себя.
– Капитан, грабеж был? – громко спросил Сибанов.
– Был, – я ответил машинально, сперва не поняв, к чему еще раз говорить об одном и том же, но потом заметил, что на дороге около штаба собралось человек двадцать из числа наших подопечных, и сообразил, что именно затеял мой друг.
«Слегка Диким Западом отдает, но по-другому вышло бы дольше и муторнее».
– Нападение на часового было?
– Да.
– Часовой предупредил этого… – Виталик вовремя спохватился и проглотил соответствующее наименование, – о последствиях?
– Да.
– Так чего тянуть? – И, повернувшись к собравшимся на дороге, Сибанов крикнул: – Эй, буксировочный трос есть у кого?
– Зачем, командир? – спросил степенный здоровяк с длинными вислыми усами, при взгляде на которые мне отчего-то пришел на ум ансамбль «Песняры» и их фронтмен Мулявин.
– Повесить, вон на том знаке, – просто ответил Виталик, показав на дорожный указатель. – Патронов у нас кот наплакал, а по законам военного времени за его «милые чудачества» вышка полагается, невзирая ни на какие моратории.
– Э, – озадачился усатый, – какое военное время?
– Простое. У нас война сейчас идет.
Я хлопнул себя по лбу: «Блин, мы же пока не объявляли про ядерный удар! Пока только на загадочную техногенную катастрофу в Твери всю эту мельтешню списывали! О том, что по нам жахнули, в округе человек десять знают!»
– Да, товарищи, – в голосе друга появились «официально-протокольные» нотки, – сегодня утром по нашей Родине был нанесен ракетно-ядерный удар. Связи со столицей и руководящими органами пока нет, и мы, находясь в подчинении командования Торжокского гарнизона, выполняем сейчас функции власти. Я подполковник Сибанов, а это, – он показал на меня, – капитан Заславский, комендант района. А вон там, – Виталик развернулся к зарослям полыни, где тихо поскуливал пленный, очевидно, начавший понимать, в какую передрягу он попал, – человек, который решил не обращать внимания на всеобщую беду и совершивший тяжкие преступления!