Яд ночи - стр. 3
В перерывах между сменами она навещала отца, искала независимых адвокатов и помогала мне свыкнуться с новыми реалиями, раскрывшими лицемерие элиты Сиэтла.
Иногда я благодарила судьбу за насильственное выселение из «золотой клетки», иначе бы никогда не узнала насколько ослепляют деньги.
Стоило лишиться «кошелька», и началась драма не хуже бродвейской: друзья отвернулись, Брэд со мной порвал, ускакав вприпрыжку к главной стерве университета, преподаватели больше не улыбались, не позволяли пропускать учебу без веских причин. Конечно, моя работа такой не являлась, и даже зная нашу ситуацию, все равно задерживали после занятий, а в социальных сетях началась травля «неудачницы».
Сколько гнили скрыто за бриллиантами, уфф!
Наверное, это бы сломало какую-нибудь принцессу Афелию – мою кузину, чья семья, узнав, что мы – банкроты, даже не пустила нас с матерью переночевать, чтобы не пятнать репутацию их идеального бизнеса родством с «преступниками», ни то, чтобы помочь папе с лечением.
Однако я – дочь своих непоколебимых родителей. Проревев месяц, отпустила произошедшее, решив, что сейчас главное – отыскать средства на лечение отца в клинике в Нью-Йорке, специализирующейся на травмах головного мозга. Поэтому уже полгода брала все ночные смены в кафе «Zolly» и стригла газоны бывшим соседям под их злорадствующие взгляды и причитания: «какая красавица, и так низко пала». А на днях я наконец-то нашла способ как продолжить учебу и сэкономить двадцать тысяч долларов.
– Мам, нужно поговорить, – выпалила я. Мы проходили мимо медицинского поста, где молодая рыжеволосая девушка в синем костюме перекладывала карточки больных.
– Я не сдамся! – мама развернулась так резко, что мой лоб едва не встретился с ее. – Не позволю им отключить Майкла. Я найду деньги, Ребекка обещала помочь с адвокатами, и когда мы вернем чистоту имени…
В горле встал обжигающий ком, точно я проглотила раскаленный уголь. Самым большим страхом мамы было лишиться обожаемого мужа, с которым она провела всю сознательную жизнь, поэтому она буквально зубами вырывала каждый цент на его лечение.
– Мам, я не об этом.
Мама с подозрением прищурилась и двинулась дальше, покачивая бедрами в черной атласной миди-юбке. Она всегда отличалась отменным вкусом, поэтому ей не составляло труда выглядеть как королева и в уцененных вещах из супермаркета.
Пришлось плестись за матерью и говорить на ходу:
– Возьми отложенные на мою учебу двадцать тысяч и заплати за содержание папы или первый этап суда.
– Нет, Лекса, ты не бросишь университет! Мы это уже обсуждали, остался последний год. – Мама раздраженно сжала челюсть и, подойдя к широким дверям, толкнула их плечом, пропуская меня в душную палату.
Трусливо впорхнув внутрь, я специально уставилась на хрустальную вазу с подвявшими за сутки пионами на тумбочке, чтобы не расплакаться от жалкого вида бледного жилистого мужчины, прикованного к больничной кровати.
Мама привычно опустилась на стул рядом с папой. Разгладив складки на больничном одеяле, она бережно взяла его исхудавшую руку в свою и принялась аккуратно поглаживать тонкую потрескавшуюся кожу большим пальцем, обходя катетеры и пластыри.
– Поэтому и хочу предложить иной вариант, – вновь начала я, но мама полностью сосредоточилась на муже.