Я жила в плену - стр. 26

Жак Савиньи вышел к Максиму и Борису с джезвой в руке. Кухня выглядела старомодной, среди мебели темного дерева сумрак только сгущался. На одной из стен, среди изображений Христа и Пресвятой Девы, висела пробковая доска с фотографиями белокурой, застенчиво улыбающейся девушки.

– Это Виктория? – спросил Максим, ни к кому конкретно не обращаясь.

Хозяин дома подошел к нему, кивнул и спросил бесцветным голосом:

– Еще кофе?

– Спасибо, с удовольствием.

Максим сделал глоток, не сводя взгляда с фотографий, запечатлевших симпатичную девочку-подростка с почти кукольным лицом, довольно пышными формами и золотистыми волосами. За стенкой, в гостиной, на старом неудобном диване сидела другая Виктория – стройная, худенькая шатенка с длинной челкой.

Максим насторожился и незаметно подал знак Борису, привлекая его внимание к этой странности. Они молча переглянулись.

Неожиданно в дверях появился Анри Саже, бросил недобрый взгляд на Бориса и заговорил веско и торжественно, обращаясь к жандармам:

– Не стану вам мешать, господа, делайте свою работу. – Он повернулся к Савиньи. – Мужайся, Жак.

Максим не помнил, как он при встрече обратился к дяде – на «ты» или на «вы», – да это и не имело значения: рано или поздно Борис узнает, что они родственники. А может, уже знает… Незачем хранить секрет теперь, когда Анри вышел в отставку. Ладно, пусть будет «ты».

– Я тебя провожу.

– Пожалуй, присоединюсь к вам, хочу продышаться. – Борис двинулся следом.

Они пересекли прихожую, где висели другие портреты Виктории в детстве, спустились с крыльца и ступили на покрытую росой свежескошенную траву. Борис достал телефон и отошел, Анри и Максим не торопясь шагали к машине, и как только они оказались вне зоны доступа Павловски, Саже вполголоса спросил у племянника:

– Блондин не слишком тебя достает?

Максим кинул на коллегу быстрый взгляд через плечо и ответил:

– Он до ужаса прямолинейный, этакий крючкотвор, но сыскарь хороший.

– Не позволяй ему совать нос в твои дела, Максим.

– Он выше по званию, Ассия сделала нас напарниками, придется привыкать.

Дойдя до своей машины, Анри повернулся к племяннику:

– Тебе известно, что…

– Что ты здесь забыл, Анри? – резко перебил его Максим.

Седовласый бывший сыщик закатил глаза, потом обхватил Максима за плечи сильными руками.

– В две тысячи девятом, в год исчезновения Виктории, я руководил бригадой, много дней общался с ее родителями и все время боялся момента, когда придется сказать, что их дочь так и не нашли, а следствие приостановлено. Меня это раздавило, мой мальчик, ты даже представить не можешь насколько.

Саже помолчал, посмотрел зелеными глазами в черные глаза Максима.

– Когда выяснилось, что девушку зовут Виктория Савиньи, Робье позвонил мне, и я сразу поехал к ее родителям.

Максим пытался осмыслить дядины слова; в голове царил хаос. Он вспомнил о сестре, и ему до ужаса хотелось рассказать Саже об Элоди, но сначала нужно выяснить, почему она вернулась. Еще неизвестно, застанет ли он сестру дома. Расследование важнее всего.

– Ты ведь сегодня видел Викторию? – спросил он. – У тебя наверняка сохранились фотографии тех лет? В доме Савиньи их полно. Теперь девушка выглядит совсем иначе, это невозможно не заметить. А что, если Виктория, которая находится сейчас в доме, – не та, которая пропала много лет назад?