Я загадала папу - стр. 28
Быстро зашнуровываю коньки, встаю, проверяю, чтобы нога внутри не болталась. Делаю первый шаг на лед. Кайф!!! Сколько я не вытворял такого? Лет двадцать? Жесть. Лучше не думать о цифрах. Становится страшно. Но ноги помнят. Разминаюсь, делаю осторожный круг по белому полотну, подъезжаю к бортику, упираюсь в него руками.
— Теперь ваша очередь. Я жду.
— Нет, — крутит головой Снежа.
— Да! Да! И еще раз да! Иди сюда, — протягиваю ей руку. — Я обещаю держать.
— Мамочка, пойдем, — тянет ее за куртку Вася и шлепается попой на лед.
Поднимаю, показываю, как стоять, как двигаться, как правильно держать спину. Смышленая малышка все схватывает на лету. Держа ее за обе ручки, еду спиной. Она с восторгом смотрит по сторонам.
— Теперь надо помочь твоей маме, — подмигиваю малышке.
Вася, кряхтя, пробует кататься сама. Подъезжаю к Снежке. Моя красивая девочка обеими руками вцепилась в борт. Глаза огромные, перепуганные.
— Давай руку, — отцепляю ее пальцы. Стройные ножки дрожат в коленях. — Не бойся ты так. Все хорошо.
Осторожно качу ее по льду залипая на закусанной от напряжения губке. Цепляюсь коньком за лед. Падаю на спину утягивая Снежинку за собой.
— Уфф… — со стоном хватаю ртом воздух.
— Ты как? Головой не ударился? — беспокоится она, не спеша с меня слезать. Так тепло, приятно и … в голове рождаются всякие пошлости. Были бы вдвоем, я бы обязательно воспользовался киношным моментом, чтобы попробовать на вкус эти губки.
— Тебе больно? — возле нас материализуется Василиска. Снежа, отмирает, скатывается с меня, а встать сама не может. Васька тянет мне руку. Принимаю, поднимаюсь и помогаю встать ее маме.
— Устали? — обе кивают. — Тогда предлагаю просто прогуляться, а потом я отвезу вас домой.
Сдаем коньки. Увожу девчонок в сторону уличного киоска. Покупаю на всех горячее какао с зефирками и коробку пончиков, обильно засыпанных сахарной пудрой. Просто, недорого и так подходит этому вечеру. Простые парни ведь могут себе позволить пончики и какао. Надо будет сказать Вику спасибо за наводку на счет катка. Мне чертовски нравится все, что сейчас происходит.
С неба сыплет легкий снежок окончательно превращая мир вокруг нас в зимнюю сказку. Счастливая Вася топает впереди, обнимаясь с оленем и заботливо стряхивая с него снежинки. Мы со Снежкой неловко молчим. То, что я хочу сказать, не предназначено для детских ушек. Хулиганю. Сокращаю между нами расстояние по максимуму, ищу ее пальчики, обтянутые перчаткой, сжимаю своими. Вздрагивает. Испуганно смотрит на меня.
Ну а ты как хотела, малыш? Я ведь большой мальчик и намерения у меня тоже совсем не маленькие.
— А чем еще ты занимался в детстве? — старается снять неловкость вопросом.
— Ой. Мама нас куда только не водила. Была и музыкальная школа, и художка, и шахматы. Отец добавил в этот список бокс и хоккей. Виктору зашел бокс, а я, как ты уже поняла, увлекся льдом.
— На чем учился играть?
— Сначала пианино, как все, наверное, — смеюсь. — Но это вообще не мое. Напросился на класс гитары. Сейчас снимаю ее иногда с гвоздика на стене, когда совсем тоскливо становится. А ты?
— Я, — задумавшись спотыкается о камень, спрятанный под свежим снегом. Ловлю. На мгновение мы становимся еще чуть ближе. Снова смущается, отступает. — родителям по хозяйству помогала. С соседскими ребятами летом купалась в реке до посиневших губ. Я родилась и росла в небольшом поселке. У нас там был дом культуры с кружками, но выбрать особо было не из чего. К шитью и вязанию душа у меня никогда не лежала. Это мама у меня волшебница с золотыми руками.