Я забираю ее. Долг отца - стр. 45

Мой желудок опускается, когда приходит осознание. Я делал это с ней. Нет никаких сомнений. Даже если я не бил ее по лицу или намеренно не бросал на землю, это все равно моя вина. Я несу за нее ответственность. Я привел ее туда. Я приказал Рустаму забрать ее.

Внезапно мне хочется смеяться. Я убивал женщин, которые наверняка были матерями, дочерьми, тетями, неважно. Я обрывал их жизни, но от одной мысли о том, чтобы причинить боль Еве, я опускаюсь на колени.

На верхней губе у нее рана, и я знаю, что если я посмотрю на другие части ее тела, то увижу еще больше синяков.

Схватившись за волосы, я отвожу взгляд. Я чувствую как противоречия разрывают меня. Никогда в жизни я не испытывал таких противоречивых чувств. Я всегда знаю, что делать. У меня никогда не возникает сомнений, заслуживает ли кто-то смерти, заслуживает ли кто-то боли.

Хныканье срывается с ее губ, и я снова обращаю внимание на нее. Прежде чем я успеваю остановить себя, я нежно прислоняю руку к ее щеке. Она не просыпается, но откликается на мои прикосновения во сне. Она не стала бы этого делать, если бы проснулась. Она бы отвернулась от меня.

Долгие годы я никому не позволял приблизиться к себе. Никому. Никому, кроме моей матери. Ее потеря стала последней чертой; она закрыла дверь в мое сердце.

Но она должна заплатить за то, что сделала. Заставив себя отвести взгляд от ее ангельского лица, я встаю. Она должна заплатить. Она должна подчиниться, чтобы выжить в моем мире.

Повернувшись, я выхожу, закрываю дверь и запираю ее на замок. Когда я поднимаюсь вверх по лестнице, меня встречает Ваня.

— Дяде Коле позвони, пусть придет и осмотрит ее утром, — говорю я, прежде чем он успевает вставить хоть слово.

— Я уже позвонил. Именно это и собирался тебе сказать, — объясняет Ванёк. — Пока ты разбирался с последствиями в клубе, Рустам набрал мне. Ева пыталась сбежать от него. Она выбежала на улицу, и ему пришлось повалить ее на землю. Она ударилась головой и после этого была в невменяемом состоянии. Николай Федорович, осмотрел ее и убедился, что нет сотрясения.

— Спасибо...

Слово, которое я редко использую, но сейчас я чувствую благодарность.

— Я знаю, что ты злишься на нее, но я также знаю, что ты не хочешь, чтобы она пострадала. Кстати, док сказал, что с ней все в порядке. Только несколько царапин и синяков, ничего серьезного. Он оставил какую-то мазь.

Я киваю, радуясь, что Ваня, как всегда, прикрывает меня. Я хлопаю его по плечу, проходя мимо, и направляюсь к лестнице на второй этаж, медленно волоча ноги по ступеням.

— Убедись, что она накормлена и у нее есть чистая одежда. Аспирин ей какой-нибудь принеси или что-то другое от головной боли.

— Хорошо, сделаю.

Я возвращаюсь в спальню и раздеваюсь донага. Когда я ложусь в свою кровать, она кажется пустой без нее. У меня возникает желание пойти и забрать ее, но я понимаю, что должен ее наказать. Она должна усвоить урок.

Она должна понять, что как бы она ни пыталась отвратить меня от зла или сказать мне, что я не могу что-то сделать, я останусь таким навсегда, я проклят, мои руки по локоть в крови.

26. Глава 26

Ева Смирнова

Я медленно и с неохотой просыпаюсь, и все, о чем я могу думать, это поскорее заснуть снова. Я не хочу иметь дело с реальностью. Не хочу заново переживать то, что случилось прошлой ночью, не хочу думать о том, что я теперь в камере. Я конечно и раньше была не свободна, но это хотя бы выглядело не так ужасно.