Я – ярость - стр. 4
– Я не вампир, дорогая, я часть семьи. Мне всегда рады!
Если начистоту, Челси готова признать, что мать выглядит скорее как ее старшая сестра. Волосы более светлые, лицо загорелое и все еще почти без морщин, всегда одета с иголочки, а фигура подтянутая до такой степени, что они могли бы обмениваться одеждой (если б только сошлись во вкусах). Бриллианты в ушах, на пальцах и запястьях даже не твердят: «Я подходящего размера»; нет, за малейшее сомнение в этом они в высшей степени деликатно порвут вас на части, после того как в покровительственной манере растолкуют шкалу Мооса[1]. Мать Челси, по словам Дэвида, «прилагает все усилия».
Пока Челси запирает дверь, Патрисия неторопливо оглядывает люстру, приподняв идеальную бровь.
– Дорогая, не забывай напоминать им, чтоб как следует протирали пыль, – с оттенком грусти в голосе говорит она. – Спустишь клинингу хоть какую-то мелочь сегодня, так завтра они перестанут протирать плинтусы, а послезавтра обнаружишь пропажу наличных. Протянешь руку – отгрызут по локоть.
Челси бросает взгляд на люстру, но никакой пыли не видит.
– Так что ты хотела? – спрашивает она, надеясь, что дружеский визит не затянется. Она старается сохранять вежливость, но при этом не нарваться на очередную лекцию.
Патрисия перестает инспектировать семейные портреты на наличие подтеков от влажности и впивается взглядом в Челси. Она даже хмурится идеально, без малейшей морщинки на тотально затонированной коже.
– Разве матери нужна причина, чтобы навестить дочь? – интересуется она с обидой в голосе. – Я не могу просто проявить участие к твоей жизни?
Челси улыбается до зубовного скрежета.
– Разумеется, можешь. Что хочешь обсудить? У Эллы и Бруклин в школе все хорошо.
Патрисия глубоко и крайне обиженно вздыхает и берет курс на кухню. Там она снимает с крючка чистую кружку, хмуро глядит на ее дно и вытирает его кухонным полотенцем, прежде чем налить себе кофе. Прикрыв глаза, она делает глоток, секунду медлит, а потом кривится.
– Кофейные бобы пережарены. Сто раз тебе говорила: нельзя покупать что попало и где попало!
Челси предъявляет пакет премиального кофе, купленного за двадцать долларов в специализированном магазине.
– Вовсе не «где попало».
Вместо того чтобы взять пакет в руки или даже посмотреть на него, Патрисия отмахивается от Челси – так иные матери отмахиваются от своих малышей, когда те перемазаны чем-нибудь.
– Значит, покупаешь не тот сорт. Ох уж это ваше поколение! Ну просто слов нет!
Она скользит по кухне взглядом ищейки в аэропорту. Челси едва успевает осознать ошибку, но глаза у матери уже загорелись, а на губах заиграла хищная улыбка: она перешла к делу.
– О! – с этим возгласом Патрисия ставит кружку и неторопливо приближается к деревянному ящичку, который все еще стоит на кухонном столе. – Ты еще не бросила этот свой… бизнес? – Патрисия наугад извлекает одну из бутылочек, надламывает печать и нюхает масло, пока Челси болезненно морщится. – Тьфу! «Воровское масло»[2]? Пахнет как дешевое Рождество в магазине «Всё за доллар». Люди в самом деле платят за это?
Челси может наизусть перечислить ингредиенты, способы применения и преимущества смеси эфирных масел, но все сведется к тому, что этот простой поворот колпачка обошелся ей в двадцать долларов. И это было проблемой еще до сегодняшнего письма из банка.