Я – ярость - стр. 15

– Я не очень хорошо себя чувствую, – говорит Оливия, нарочито шмыгая носом.

– О, держу пари, мальчишки все равно захотят целоваться с тобой. Я бы хотел! – Мистер Бреннен подмигивает и ухмыляется. – Но раз так, то иди в кабинет к медсестре. Здоровье учеников – наш главный приоритет! – Оливия спешно протискивается мимо него, и Бреннен выставляет бедро ровно настолько, чтобы коснуться ее тела. – А какое у вас оправдание, мисс Гибсон?

– У меня месячные начались раньше срока.

Эллу даже восхищает невозмутимость и вызов, с которыми Софи произносит это, вздернув подбородок.

– Лишняя информация, мисс Гибсон. Совершенно личная. Вы разве не в курсе, что есть таблетки, чтобы регулировать цикл? Они помогают избежать… неприятных сюрпризов.

– Да, сэр, – говорит Софи, торопливо проходя мимо него. – Нам рассказывали на занятиях.

Она оставляет Эллу совершенно одну, даже не одарив ее напоследок извиняющимся взглядом через плечо. Руки мистера Бреннена в карманах шевелятся, будто он перебирает мелочь.

– Мисс Мартин, одна из моих любимых учениц. Прекрасные оценки, никаких нареканий относительно поведения… Однако до меня дошли некоторые слухи. – Он подходит поближе и заслоняет рот ладонью, понижая голос. – Вы, кажется, не брезгуете публичной демонстрацией чувств, прямо в целомудренных коридорах нашего заведения? – Он отступает назад, довольно ухмыляясь. – Это строго запрещено, вы ведь в курсе.

– Я… нет, сэр. Я так больше не буду… В смысле я ничего подобного не делала!

Элла знает, что краснеет: лгунья из нее никакая. Но сказать правду – это выше ее сил.

Мистер Бреннен прислоняется спиной к стене, и полы его наполовину застегнутого пиджака расходятся так, что становится видна ширинка.

– Тяга к экспериментам совершенно естественна для девочек твоего возраста. В Средневековье ты была бы уже замужем и рожала детей. – Он снова подмигивает. – И в некоторых штатах и культурах тебя бы посчитали весьма недурной партией.

Элла так ошеломлена и испытывает такое омерзение, что не может придумать ни одного внятного ответа, – ведь все это говорит взрослый мужчина, который к тому же контролирует ее будущее. Однако ему, по-видимому, вовсе не требуется ее участие в разговоре.

– Я знаю, что это весьма захватывающий опыт, но все же давай держаться в рамках правил. Если я наткнусь на тебя, когда ты будешь… как вы это называете?.. обжиматься с парнем… будешь наказана. Утром в субботу, у меня в кабинете, будешь делать, что я скажу. Тебе, кажется, нужно преподать урок, чтоб ты знала, что бывает с теми, кто нарушает правила.

Элла сглатывает, потому что чувствует, как к горлу подступает тошнота.

– Все ясно?

– Да, сэр.

Он улыбается и кивает – спокойный, довольный и абсолютно уверенный в себе.

– Мне всегда нравилось, как это звучит: «Да, сэр». Одно из многих преимуществ моей работы. Идите в класс, мисс Мартин. Если учитель спросит, где вы были, – можете сослаться на меня.

Элле остается лишь кивать, и она торопится пройти мимо, зная, что прикосновения не избежать, и надеясь, что просто заденет его бедро. Она почти уверена, что его рука скользнула по ее заднице, и все же это было так быстро, что наверняка сказать нельзя. Так всегда бывает, когда имеешь дело с мистером Бренненом: он говорит неприличные и грубые вещи, но если повторишь его слова школьному психологу или полицейскому, то это будет звучать совершенно нормально и невинно, а тебя сочтут истеричкой, которая разыгрывает драму на пустом месте.