Я выжил, начальник! - стр. 26
– Наоборот. Предотвратили убийство. Разоблачили преступника из вольнонаемных, оборотня на чистую воду вывели. – Бармин рассмеялся.
– Уж тебе ли не знать, оборотней у нас хватает, – хмыкнул Седых.
– Ну-ну! – усмехнулся Бармин. – Если с умом, то и не оборотень вовсе.
– А почему Котова раскручивать не стали? И сестра его сразу приехала. Ты, наверное, себе в карман что-то положил?
– Перестань, Владимир. Коньяк вместе пили.
– Заев французский пил, – усмехнулся Седых.
– Все это мелочи. А вот Вулич… черт бы его побрал! Следствие продолжается. Поэтому и надо передать это дело в руки прокуратуре. А то у нас будут неприятности. Узнает следователь, и, считай, мы крупно влипли.
– Тьфу ты! А я как-то об этом и не подумал. Действительно, могут быть неприятности. Но, как я понял, ты Горохова не расколол?
– Молчит, сучий потрох. А ты-то как Кустова кольнул?
– Да я его уверил, что он чистым будет, но пойдет со всеми вместе. Его по запарке запихают в хату к блатным. И они из него половину выбьют. Он сразу пойдет в отказ. А значит, наш договор расторгнут.
– Ты тот еще лис, – добродушно поддел его Бармин.
– А Чепурных вроде как неровно дышит в сторону Вулича, – неожиданно сменил тему капитан.
– Перестань! – Бармин махнул рукой. – Вот ты в ее сторону очень даже неравнодушно поглядываешь. Предупреждаю, Витька мужик спокойный, но коснется дела – физиономию враз попортит. Он за нее кому хошь башку отвернет. Она ведь, как декабристка, с ним в глухомань поехала. Сам понимаешь, здесь не каждый мужик выдержит. Ну ладно наши бабы, на них воду возить можно. Они вполне вписываются в это дерьмо. А Чепурных – дама утонченная, да и, что говорить, красивая. Когда приехала Элеонора, зубничка, мы и то все в шоке были. Тоже баба видная. А Чепурных настоящая женщина. Так что не мути воду насчет Вулича. Он по-мужски поступил. Фельдшер же рассказал, как дело было. А Заев его от греха сунул в изолятор. Не думал, что мы найдем…
– Не поэтому, – возразил Седых, – а чтобы бабы визг не подняли. Они из зависти о Чепурных говорили. А Вулич вмешался. Все-таки есть в нем что-то особенное.
– Вот это и плохо, – пробормотал Бармин – Чувствую, попортит он нам кровь. Сам по себе живет и близко никого не подпускает. За ним глаз да глаз нужен.
– Авантюрист, – покачал головой Седых.
– «Я хотел, чтоб меня убили», – вспомнил Бармин слова Вулича. – Короткое последнее слово. Я дважды перечитывал дело. Особенно там, где говорится о побеге. Лихо ушли. А столовая у нас возле запретки. Как только что-то в его поведении покажется подозрительным, надо его упаковывать в БУР. Я строго-настрого приказал обращать внимание на малейшие детали. Хорошо еще, реки рядом нет.
– Как здоровье? – заглянул в открытую кормушку Вячеслав Андреевич.
– Бывает лучше, – ответил сидящий на полу под зарешеченным окном Борис.
– Вот таблетки, – фельдшер протянул лекарство, – прими.
– Спасибо. – Борис взял три таблетки, сунул в рот и запил водой из-под крана.
– Будь здоров, – подмигнул ему фельдшер и захлопнул кормушку.
– Что-то ты, Андреевич, впервые к зэку доброжелательно настроен, – усмехнулся контролер.
– Куст! Сука! – надрывно орал Горохов. – Сдал, паскудина?! Я тебя, пес комолый, достану!
– Слышь, Кустик, – посмотрел на стоявшего у двери Куста сутулый детина, – выходит, ты стукач.