Я выиграл жену. ( Не) вместе - стр. 38
Я молчу. Хочу кричать, плакать, умолять все исправить и вернуть, как было, но точка невозврата уже пройдена. Поворачиваюсь к нему спиной и сцепляю руки на груди.
Мы стоим в метре друг от друга, но это расстояние воспринимается пропастью, которую не преодолеть. И все же Ярослав пытается ─ делает пару своих широких шагов и оказывается критически близко. Обнимает меня. Я вновь во власти его теплых рук, которые сжимают меня нежно, но крепко. Хочу сбросить с себя путы, по которым безмерно соскучилась, и не могу. Вдыхаю его запах, и по щекам льются слезы ─ так я боюсь потерять нас окончательно.
Ярослав бесстыдно пользуется моей внезапной податливостью, с которой я ничего не могу поделать ─ жаркие губы неспешно протаскивают дорожку поцелуев от ямки под сводом черепа и до лопаток. Я беззвучно рыдаю в его руках, не зная как мне быть, когда и принять эту ласку не можешь, и оттолкнуть его от себя не в силах.
─ Ярослав, умоляю тебя не надо! Это ничего не исправит.
─ Я никогда тебя не брошу! И никогда не отступлюсь! Я люблю тебя больше жизни!
─ Если любишь, отпусти, ─ умоляю я, и он резко отрывает от меня руки, но все равно остается так близко, что я спиной чувствую, как колотится его сердце.
─ Ты, правда, так хочешь от меня избавиться?
─ Да, ─ выталкиваю я из себя короткое слово, которое произведёт эффект сработавшей мины и поставит в наших отношениях жирную точку.
Он отступает на несколько шагов. Я оборачиваюсь и понимаю, что мне удалось сделать ему максимально больно.
Среди прочих шрамов на его теле есть и два маленьких круглых, явно пулевых. Две пули. Одна пробила правое плечо, а другая прошила левый бок. Несказанное везение ─ пули прошли сквозь тело максимально удачно, не задев крупных вен и артерий и не повредив внутренние органы. Я так и не уговорила мужа рассказать, как он их словил. Сейчас я выпустила третью пулю. Это мое «да» попало прямо в грудь, расшибло кости и ввинтилось в сердце, превратив его в кровавое месиво.
Ярослав стоит растерянный и дезориентированный. Руки его безвольно повисли, как у тряпичной куклы, а пальцы дрожат, словно из них разом ушла вся сила. Только взгляд умоляет меня инвертировать эту словесную пулю. Я почти жалею о своем упрямстве, но вернуть все назад уже невозможно. Я, та, которая всегда замазывала трещины и сшивала всё, что могла, сейчас помогаю ему развеять нашу любовь по ветру.
─ Мне удобно в понедельник, ─ наконец произносит он глухим голосом и пошатываясь выходит из детской, сделав вид, что я перестала существовать.
─ Твой сын сказал новое слово.
─ Какое? ─ спрашивает Ярослав, развернувшись в дверях.
─ Папа, ─ произношу я тихо. В моём голосе теплеет пугающая надежда. Я гоню его и в то же время пытаюсь удержать.
─ Я буду приходить к детям. Ты не можешь мне этого запретить.
В его взгляде нет вызова или злости. Там только безмерная тоска.
─ Я не стану. Можешь приходить к ним в любое время.
─ Мне не важен хренов штамп в паспорте! Я все равно докажу тебе, что изменился, и что мы друг без друга не можем! ─ обещает он со своей фирменной чугунной уверенностью и уходит.
Когда входная дверь захлопывается, я безвольной куклой падаю на стул и позволяю слезам размыть маску, которую я так старательно рисовала все утро. Где же мне взять сил, чтоб разжать руку и отпустить того, к кому всем сердцем прикипела? Он навсегда теперь часть меня, физически и духовно.